А.В. Костин

Доклад на Седьмых научных Чтениях, посвященных разработке научного наследия и развитию идей К.Э, Циолковского (Калуга, 14 – 18 сентября 1972 г.).

Публикация: А.В. Костин. Новое о семье К.Э. Циолковского // Труды Седьмых Чтений, посвященных разработке научного наследия и развитию идей К.Э, Циолковского (Калуга, 14 – 18 сентября 1972 г.). Секция «Исследование научного творчества К.Э. Циолковского. – М.: ИИЕТ, 1973. – С. 59 – 68.

Взаимоотношения К. Э. Циолковского с семьей имели определенное значение в жизни и творческом процессе ученого, и этим отношениям он придавал большое значение.

Автор данной статьи в последние годы много внимания уделял изучению материалов о жизни двух дочерей К. Э. Циолковского: Марии Константиновны Циолковской-Костиной и Анны Константиновны Циолковской-Киселевой. Исследовался жизненный путь трех сыновей ученого: Игнатия Константиновича, Александра Константиновича и Ивана Константиновича. Кроме того, автор интересовался жизнью и деятельностью зятя ученого – Ефима Александровича Киселева, одного из старейших членов Коммунистической партии Советского Союза.

Вполне естественно, что роль перечисленных выше родных К. Э. Циолковского трудно даже сравнивать со значением в его жизни и работе жены Варвары Евграфовны и дочери Любови Константиновны. Они были его первые и верные помощники. Не случайно старшей дочери ученого был посвящен специальный доклад на Четверных Чтениях, посвященных разработке научного наследия К. Э. Циолковского (1).

Однако ряд новых документов, воспоминаний и эпистолярных материалов, изученных автором, дает право говорить об этих членах семьи с заслуженным уважением, т. к. они сыграли определенную роль в жизни ученого, оказывали ему поддержку и помощь.

Старшая дочь ученого, Л. К. Циолковская, писала: «критика отцом всего окружающего толкала и нашу мысль; особенно нас занимали «проклятые вопросы» — о начале и причине всего, о цели жизни человечества и человека и т. п.» (2, с. 181).

В своих воспоминаниях Любовь Константиновна продолжает мысль: «Подрастали и начали рассуждать и мои братья; особенно непримирим был ко всему окружающему брат Игнатий. Он без конца высмеивал и порядки, и носителей этих порядков» (3, с. 50).

Многих интересует судьба Игнатия Константиновича Циолковского, т. к. часто в литературно-биографических работах он, в связи с ранней гибелью, окружается завесой таинственности.

Игнатий родился 2 августа 1883 г. в г. Боровске. Он был вторым ребенком у Циолковских. Исключительно умный и способный мальчик отлично учился в Боровском уездном училище и в Калужской гимназии, за что товарищи по школе прозвали его Архимедом. Константин Эдуардович, по словам его старшей дочери, предполагал, что по окончании университета сын будет глубоко заниматься проблемами физики и математики.

В черновых набросках своих воспоминаний Л. К. Циолковская трогательно рассказывает об этом незаурядном человеке, о том, как он еще гимназистом старался облегчить тяжелое материальное положение семьи. «Игнатий начал зарабатывать с 16 лет, -читаем в воспоминаниях его старшей сестры, — и познал всю горечь наемника… Так одна из военных дам хотела его превратить чуть не в лакея для своего великовозрастного сынка. Игнатий, обычно сдержанный, придя домой разрыдался. Чтобы облегчить жизнь отца, он поступил в пансионат на казенное содержание. Но муштра там, жизнь по звонку среди чуждых детей богатых родителей прибавила душевных тягот» (3, с. 80-81).

Работая почти каждое лето репетитором, Игнатий копил деньги на учебу в высшем учебном заведении. С отличием окончив Калужскую мужскую гимназию, летом 1902 г. 19-летний юноша уехал в Москву, чтобы поступить в университет. Сначала студенческая жизнь ему нравилась. Сестре Любови, работавшей в то время сельской учительницей, он писал, что ходит в театры, с восторгом слушал Шаляпина. Потом сообщал, что собирается перевестись с физико-математического факультета на медицинский.

3 декабря 1902 г. Циолковским пришла телеграмма о трагической гибели Игнатия. Выехавший на похороны в Москву Константин Эдуардович узнал от товарищей сына, что последние дни Игнатий не посещал университет, был грустным и задумчивым. К. Э. Циолковскому была передана записка сына и почти вся сумма денег, привезенная из Калуги. Деньги эти Константин Эдуардович передал дочери Любови, чтобы она продолжила учебу на высших женских курсах.

Несколько лет назад ленинградским исследователем жизни и творчества К. Э. Циолковского Г. Т. Черненко были обнаружены интересные документы о последнем периоде жизни И. К. Циолковского, в их числе донесение полицейского чиновника о гибели студента, его фотография с автографом и заявление о приеме в университет, датированное 2 июля 1902 г. (4). Отравился Игнатий Константинович цианистым калием. Смерть наступила мгновенно.

Велико было горе К. Э. Циолковского, потерявшего своего сына. Со свойственной ему самокритичностью он обвинял себя в том, что не уберег сына, из-за занятости научной и педагогической работой не придал достаточного значения увлечению сына упаднической философией, не направил его на увлечение наукой на благо человечества.

Может быть, Циолковский был и прав, обвиняя себя, но не придал он значения другому факту. В то время, в связи с революционными брожениями студентов, на них обрушилась жестокая кара царского насилия и произвола, что можно считать одной из причин ухода из жизни старшего сына Циолковского Игнатия.

Второй сын ученого – Александр Константинович Циолковский был на два года моложе Игнатия. Биографические данные о нем еще более скупы. Родился он в г. Боровске 21 ноября 1885 г. Л. К. Циолковская дает ему такую характеристику: «Брат Саша был очень нервный, все страдания людей он сильно переживал» (3, с. 82). По ее словам, окончив гимназию, ту же, что и брат, «…Саша тоже пробовал поступить в университет на юридический факультет, но за отсутствием средств… ушел в учителя» (3, с. 48).

Из письма К. Э. Циолковского к дочери Марии узнаем, что в 1910 — 14 гг. Александр работал учителем в селе Климов Завод Юхновского уезда Калужской губернии: «Непременно напиши Саше, объясни, почему не смогла приехать раньше в Климов…» (5, оф. 314).

В 1913 г., уже работая сельским учителем, Александр Константинович женился на калужской учительнице Юлии Андреевне Жабиной. Вместе они работали в Юхновском уезде, а потом перебрались в с. Смелое Ромненского уезда Полтавской губернии.

Воспоминания сестры жены А. К. Циолковского Анны Андреевны Соловьевой, несколько почтовых открыток, переданных в Государственный музей истории космонавтики, дают нам возможность установить, в какие годы и где работал учителем средний сын Константина Эдуардовича. По воспоминаниям А. А. Соловьевой, Александр Константинович перебрался на Украину в 1918 г., а осенью 1923 г. он покончил жизнь самоубийством (5, 6).

Иван Константинович Циолковский также родился в г. Боровске 1 августа 1888 г. Он с детства был болезненным ребенком. В черновых набросках своих воспоминаний Л. К. Циолковская пишет: «У третьего брата Вани были способности к изобретательству, но они были заглушены отсутствием возможности работать при тесном помещении, при нервозном состоянии отца» (3, с. 11).

Из-за слабого здоровья Иван Константинович смог окончить только городское училище и позже курсы бухгалтеров. Но работать на счетной работе не мог: был невнимательным, путал цифры. Зато он много помогал Варваре Евграфовне в домашних делах, проявляя при случае рационализаторскую жилку. Так, он механизировал доставку воды, использовав отцовский велосипед. Охотно и добросовестно выполнял разовые поручения отца: набело переписывал его рукописи, ходил на почту и в типографию, вместе с Константином Эдуардовичем выправлял корректуру, помогал ученому проводить опыты по аэродинамике и испытывать модели дирижаблей.

В тяжелом и голодном 1919 году И. К. Циолковский умер от заворота кишок, отравившись испорченной квашеной капустой. Константин Эдуардович долго переживал трагическую смерть сына. Он поставил фотографию Ивана на свой письменный стол. Перед глазами ученого она простояла до самой его смерти.

Через год после смерти Ивана в 1920 г. заботами кооператива учащихся г. Калуги вышла брошюра К. Э. Циолковского «Богатство Вселенной» (Глава из сочинения: «Мысли о лучшем общественном устройстве») (7). Основному тексту предшествовал эпиграф Константина Эдуардовича: «Выпуская в свет эту статью, считаю долгом вспомнить моего сына Ивана, сознательного и дорогого моего помощника, который переписывал все мои работы с 1918 года и вообще всю короткую жизнь свою был деятельным и кротким сотрудником моей семьи. Умер 5 октября 1919 года, в тяжких мучениях, в связи с недоеданием и усиленным трудом, — 32 лет отроду» (7, с. 4).

Мария Константиновна Циолковская-Костина. В газете «Правда» 17 декабря 1964 г. было опубликовано следующее сообщение: «Калуга, 16. (По телефону). Здесь после продолжительной тяжелой болезни скончалась дочь и верная помощница великого русского ученого К. Э. Циолковского – Мария Константиновна Циолковская-Костина.

Два месяца назад общественность с большой теплотой и сердечностью отметила 70-летие со дня ее рождения. Десятки поздравлений доставили тогда Марии Константиновне почта и телеграф.

Мария Константиновна много способствовала пропаганде трудов своего отца. Как член ученого совета Дома-музея К. Э. Циолковского она помогла воссоздавать в музее мемориальную комнату-кабинет ученого» (8).

Эти теплые слова на страницах центрального печатного органа нашей партии относятся к последним годам жизни М. К. Циолковской-Костиной, средней дочери ученого. Она же была незаметным, но скромным помощником отца в течение многих лет.

Родилась Мария Константиновна в октябре 1894 г. в Калуге в доме на улице Георгиевской. В этом доме Циолковский жил около десяти лет и написал многие свои основополагающие работы по космонавтике и ракетодинамике, авиации и воздухоплаванию; рассчитал и построил аэродинамическую трубу для исследований в искусственном воздушном потоке моделей летательных аппаратов и геометрических тел различной конфигурации.

Мария Константиновна, как и ее старшая сестра, училась в казенной женской гимназии. О первых ее детских годах мы узнаем из ее воспоминаний об отце, опубликованных в газете «Коммуна» в первую годовщину со дня смерти К. Э. Циолковского (10) и в сборнике «Циолковский в воспоминаниях современников» (9, с. 227-235).

Осенью 1913 г., окончив 8-й учительский класс гимназии, Мария Константиновна уехала в глухую смоленскую деревню учить ребят грамоте.

Очень характерно, что Циолковский, являясь прекрасным преподавателем, поощрял в своих детях желание нести просвещение в народные массы. Любовь, Александр и Мария свою трудовую деятельность начали сельскими учителями. Отец нередко давал им дельные советы, опираясь на свой богатый педагогический опыт. В свою очередь он очень интересовался условиями работы учителей в деревне, экономикой и бытом крестьянских хозяйств.

Между Марией Константиновной и ее родными регулярно велась переписка. Сохранилось несколько писем Константина Эдуардовича, Варвары Евграфовны и Анны Константиновны к молодой сельской учительнице (5, 11).

Письма младшей сестры Анны к Марии Константиновне по содержанию то веселые, то грустные, но все остроумные и нежные. В этих письмах проскальзывают новые факты об отце, об укладе жизни семьи.

В 1915 г. Мария Константиновна выходит замуж за студента Московского университета Вениамина Яковлевича Костина. Между тестем и зятем сразу устанавливаются хорошие отношения, построенные на взаимном доверии и уважении. Сохранившееся письмо Константина Эдуардовича к В. Я. Костину проникнуто любовью. Циолковский доверительно пишет зятю о своих научных делах, о жизни семьи (5, оф. 315). В воспоминаниях М. В. Самбуровой (16) и др., хранящихся в фондах Государственного музея истории космонавтики, этой дружбе уделено определенное внимание.

Ряд материалов, обнаруженных в последнее время, говорит том, что и в тяжелые годы гражданской войны, во время которой Мария Константиновна жила в деревне, она старалась поддержать продуктами живших в Калуге отца, мать и сестру. Не раз приглашала Константина Эдуардовича «подкормиться» в деревню, на что он отвечал, что не может оставить научной работы. В переписке родителей с дочерью Марией, в письмах Анны Циолковской к сестре очень ярко прослеживается эта незаметная, но очень нужная в то время материальная помощь ученому со стороны дочери и зятя (5, 11).

В 1929 г. семья Марии Константиновны переезжает из деревни в Калугу в дом отца. Незаметно, тактично, не обижая мать, М. К. Циолковская-Костина берется за хозяйственные дела. Ходит за пайками для отца, на рынок, стирает, убирает, воспитывает шестерых детей. В 1932 г., в дни 75-летнего юбилея ученого, помогает ему в приеме многочисленных посетителей.

В 1933 г. Константин Эдуардович перебирается с семьей в новый дом, подаренный ему калужским горсоветом. Мария Константиновна занимается многочисленными хозяйственными делами, заботится о содержании дома в образцовом порядке, создает отцу наиболее благоприятные условия для работы и отдыха.

Отзывчивая и добрая по натуре, М. К. Циолковская-Костина принимает посетителей отца: ракетчиков, дирижаблистов, писателей, работников печати и кино, представителей местных партийных и советских организаций. Тепло отзывались о Марии Константиновне секретарь Калужского райкома партии Б. Е. Трейвас, инженеры Л. К. Корнеев и Я. А. Рапопорт. Она была знакома с И. Т. Клейменовым, М. К. Тихонравовым, А. Е. Ферсманом, В. М. Молоковым, писателями Л. Кассилем и Н. Бобровым.

18 сентября 1936 г., выступая в городском театре на траурном заседании, посвященном первой годовщине со дня кончины К. Э. Циолковского, Мария Константиновна говорила:

«Наша семья приносит глубокую благодарность партии большевиков… за то, что она, и только она, оценила мечты и труды нашего отца, мужа и деда. Он умер с твердой уверенностью, что его дело находится в крепких руках Советской власти и коммунистической партии… Нас особенно трогает, что партия и правительство не забывают его семью» (15).

После окончания Великой Отечественной войны с ростом интереса трудящихся к работам К. Э. Циолковского, к его жизни и деятельности возрос поток писем в Калугу, и Мария Константиновна вместе со старшей сестрой отвечает на многочисленные письма и запросы, встречается с представителями научных учреждений, писателями, журналистами, художниками, киноработниками. Особенно расширилась переписка, участились встречи после запуска первого советского искусственного спутника Земли и полета Ю. А. Гагарина. Самыми многочисленными корреспондентами М. К. Циолковской-Костиной были дети – создатели уголков и музеев К.Э. Циолковского.

В последние годы жизни М.К. Циолковская, уже будучи тяжело больной полиартритом, охотно откликнулась на просьбу Дома-музея ученого составить план бытовых интерьеров дома Циолковских. Проконсультировала и дала положительную оценку тематико-экспозиционному плану реэкспозиции Дома-музея К. Э. Циолковского. Существенно доработала свои воспоминания об отце. Мы можем с полным правом говорить, что на протяжении всей своей сознательной жизни М. К. Циолковская-Костина была преданным помощником своего великого отца.

Анна Константиновна Циолковская-Киселева. Ефим Александрович Киселев. Нельзя не сказать о младшей дочери ученого Анне Константиновне и о ее муже Ефиме Александровиче Киселеве, которых очень любил К.Э. Циолковский.

Анна родилась в 1897 г. в Калуге. С детства она была слабым и болезненным ребенком и прожила всего 24 года. Училась она не в казенной гимназии, как ее сестры Любовь и Мария, а в частной гимназии М. Шалаевой. Эта гимназия давала очень прочные знания, отношение к учащимся в ней было гуманным.

Младшая дочь ученого любила рисовать и петь, была остроумна и общительна. С первых и до последних дней своей жизни была очень дружна с сестрой Марией. Подтверждение тому – несколько сохранившихся писем младшей сестры к средней.

Вот строки из одного письма, написанного Анной весной 1914 г.: «Дорогая Марусечка! С утра без конца идет дождь… Все тает. Вода стучит по крыше. У нас в доме, как всегда после обеда, тишина. Папа спит в столовой. Мама в средней комнате у окна вышивает на пяльцах… Река поднялась, по ней идет грязный мелкий лед. Должно быть из Яченки…» (11, л. 1).

Еще отрывок из писем в деревню, датированный 1915 г.: «Папа читает, мама стоит у лежанки в средней (комнате) и разговаривает со мной, вокруг меня на столе раскрытые учебники, мы только что поужинали…» (11, л. 3).

Великая Октябрьская социалистическая революция застала Анну Константиновну уже окончившей гимназию со званием «домашняя учительница». У родственников Циолковского хранится два интересных документа: свидетельство о рождении и свидетельство об образовании младшей дочери ученого.

Восторженная девушка, окрыленная революцией, начинает служить Советской власти. Работает сначала в продотделе, потом в отделе социального обеспечения. Затем ее переводят сотрудником губернской газеты «Коммуна». Вместе с вернувшейся из Петрограда старшей сестрой, Любовью Константиновной, Анна работает в детских домах учительницей начальных классов.

С 1918 г. А. К. Циолковская – член Коммунистической партии (12).

Знакомство с Е. А. Киселевым, членом партии с 1904 г., участником Декабрьского вооруженного восстания в Москве в 1905 г., депутатом Московского Совета депутатов трудящихся, делегатом 5-го Лондонского съезда РСДРП от московских рабочих, участником становления Советской власти в Калужской губернии, положительно сказалось на формировании марксистского мировоззрения Анны Константиновны.

В трудные годы Гражданской войны Киселев и его жена Анна (они поженились в январе 1920 г.) старались помогать отцу продуктами, дровами, керосином, бумагой для работы, хотя и самим им жилось нелегко. Анна часто болела.

После рождения ребенка у Анны Константиновны начался туберкулез. Е. А. Киселев писал в своих воспоминаниях: «В 1921 году после родов Аня заболела туберкулезом легких, отправить ее на юг лечиться в санаторий в те тяжелые годы было невозможно». Ефим Александрович пытался добиться перевода на юг, но безуспешно (9, с. 238).

В письме к сестре Марии Анна писала: «А отчасти хорошо, что Ефима не отпустят на юг. А то когда уже мы увидимся… А все-таки весна будет, может быть недолго ее ждать. Ты тоже ведь ее ждешь с таким же нетерпением» (11, л. 7).

Не отпустив Киселева на юг, губком партии разрешил перебраться ему на работу в село и поручил организацию небольшого производственного хозяйства. Ефим Александрович надеялся, что жене станет лучше, благоприятнее будут условия для только что родившегося ребенка.

Хозяйство это располагалось недалеко от Калуги в Перемышльском уезде, в бывшем Лютиковом монастыре. Циолковский приезжал туда на велосипеде, радовался, что здоровье дочери как будто идет на поправку. На самом деле ей было все хуже и хуже.

Вот отрывок из последнего, предсмертного письма Анны к Марии: «На воздух я не выхожу совершенно. Даже в хорошую погоду я пробовала выходить (было совсем тепло) и свалилась недели на полторы. Я морально чувствую себя хорошо. Взяла себя вполне в руки. Не думаю совершенно о плохом…» (11, л. 12).

Из письма колхозницы колхоза «1 Мая» А. Г. Кузнецовой в музей К. Э. Циолковского следует, что «дочь Циолковского, она же Киселева, коммунистка, захоронена в Корекозеве, причем не на кладбище, а за огородами, близко у домов, где росли четыре сосны» (14).

Ефим Александрович Киселев умер в Москве несколько лет назад. Он был персональным пенсионером, одним из старейших членов КПСС.
Смерть взрослых детей всегда тяжело отражалась на Константине Эдуардовиче Циолковском, но он мужественно переносил удары судьбы, черпая силы в напряженной работе во имя светлого будущего человечества.

Розыск и некоторая систематизация новых данных о семье Константина Эдуардовича дополняет образ великого ученого и дает определенный фон, на котором протекала жизнь основоположника космонавтики.

Источники и литература

1. А. В. Костин. Любовь Константиновна Циолковская – верный помощник отца. Труды Четвертых чтений, посвященных разработке научного наследия и развитию идей К. Э. Циолковского. Секция «Исследование научного творчества К. Э. Циолковского». М., 1970, стр. 56-66.
2. Любовь Циолковская. Его жизнь. В сб.: К. Э. Циолковский. М., 1939, стр. 179-186.
3. Л. К. Циолковская. Продолжение «Моих воспоминаний», часть 1-я. Архив автора статьи.
4. Г. Черненко. Все для высокого. Газ. «Советская молодежь» (Рига), 8 июня 1969, № 3, стр. 6.
5. Письма К. Э. Циолковского к М. К. Циолковской-Костиной и В. Я. Костину. Архив Государственного музея истории космонавтики имени К. Э. Циолковского, оф. №№ 165, 313, 314, 315.
6. А. А. Соловьева. Воспоминания. Архив Государственного музея истории космонавтики (ГМИК) имени К. Э. Циолковского, оф. № 153.
7. К. Э. Циолковский. Богатство Вселенной. Калуга, 1920
8. Памяти М. К. Циолковской-Костиной. «Правда», 17 дек. 1964, № 352, стр. 4
9. Циолковский в воспоминаниях современников. Сборник. Тула. 1971. Исключительная энергия, доброта и отзывчивость. (Из воспоминаний дочери К. Э. Циолковского – Марии Константиновны Циолковской). Газета «Коммуна» (Калуга), 19 сентября 1936, № 215, стр. 3.
10. Письма А. К. Циолковской к М. К. Циолковской. Архив автора статьи
11. Партархив Калужского обкома КПСС, ф. 1093, оп. 1, д. 78-а, л. 19.
12. Л. К. Циолковская. Мои воспоминания об отце. Архив автора статьи.
13. Письмо А. Г. Кузнецовой (копия) от 6 февраля 1969 г. в музей К. Э. Циолковского. Архив автора статьи.
14. Памяти К. Э. Циолковского. Траурное заседание в театре. Газ. «Коммуна» (Калуга), 1936, 21 сентября 1936, № 216.
15. М. В. Самбурова. Воспоминания. Архив ГМИК, опись воспоминаний, № 44а, л. 5.

Происхождение. Род Циолковских

Константин Циолковский происходил из польского дворянского рода Циолковских (польск. Ciołkowski) герба Ястржембец. Первое упоминание о принадлежности Циолковских к дворянскому сословию относится к 1697 году.

Герб Ястржембец

По семейному преданию, род Циолковских вёл свою генеалогию от казака Северина Наливайко, руководителя антифеодального крестьянско-казацкого восстания на Украине XVI века. Отвечая на вопрос, каким образом казацкий род стал дворянским, исследователь творчества и биографии Циолковского Сергей Самойлович предполагает, что потомки Наливайко были сосланы в Плоцкое воеводство, где породнились с дворянской семьёй и приняли их фамилию - Циолковские; фамилия эта якобы произошла от названия села Цёлково (то есть Телятниково, польск. Ciołkowo).

Однако современные исследования не подтверждают эту легенду. Родословие Циолковских восстановлено приблизительно до середины XVII века, их родство с Наливайко не установлено и носит лишь характер семейной легенды. Очевидно, эта легенда импонировала самому Константину Эдуардовичу - фактически, о ней известно только от него самого (из автобиографических заметок). Кроме того, в принадлежавшем учёному экземпляре «Энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона» статья «Наливайко, Северин» отчёркнута угольным карандашом - так Циолковский помечал наиболее интересные для себя места в книгах.

Документально подтверждено, что основателем рода был некий Мацей (польск. Maciey, в современной орфографии польск. Maciej), у которого было три сына: Станислав, Яков (Якуб, польск. Jakub) и Валериан, ставшие после смерти отца владельцами селений Великое Цёлково, Малое Цёлково и Снегово. В сохранившейся записи сказано, что помещики Плоцкого воеводства братья Циолковские принимали участие в избрании польского короля Августа Сильного в 1697 году. Константин Циолковский - потомок Якова.

К концу XVIII века род Циолковских сильно обеднел. В условиях глубокого кризиса и распада Речи Посполитой тяжёлые времена переживало и польское дворянство. В 1777 году, через 5 лет после первого раздела Польши, прадед К. Э. Циолковского Томаш (Фома) продал имение Великое Цёлково и переселился в Бердичевский уезд Киевского воеводства на Правобережной Украине, а затем - в Житомирский уезд Волынской губернии. Многие последующие представители рода занимали небольшие должности в судебных органах. Не имея никаких существенных привилегий от своего дворянства, они на долгое время забыли о нём и о своём гербе.

28 мая 1834 года дед К. Э. Циолковского, Игнатий Фомич, получил свидетельства «о дворянском достоинстве», чтобы его сыновья, согласно законам того времени, имели возможность продолжать образование. Таким образом, начиная с отца К. Э. Циолковского, род вернул себе дворянское звание.

Родители Константина Циолковского

Отец Константина, Эдуард Игнатьевич Циолковский (1820-1881, полное имя - Макар-Эдуард-Эразм, Makary Edward Erazm). Родился в селе Коростянин (ныне Гощанский район Ровненской области на северо-западе Украины). В 1841 году окончил Лесной и Межевой институт в Петербурге, затем служил лесничим в Олонецкой и Петербургской губерниях. В 1843 году был переведён в Пронское лесничество Спасского уезда Рязанской губернии.

Отец, Эдуард Игнатьевич Циолковский

Проживая в селе Ижевском, встретился со своей будущей женой Марией Ивановной Юмашевой (1832-1870), матерью Константина Циолковского. Имея татарские корни, она была воспитана в русской традиции. Предки Марии Ивановны при Иване Грозном переселились в Псковскую губернию. Её родители, мелкопоместные дворяне, владели также бондарной и корзинной мастерскими. Мария Ивановна была образованной женщиной: окончила гимназию, знала латынь, математику и другие науки.

Почти сразу после свадьбы в 1849 году чета Циолковских переехала в село Ижевское Спасского уезда, где проживала до 1860 года.

Мать, Мария Ивановна Юмашева

Детство. Ижевское. Рязань (1857-1868)

Константин Эдуардович Циолковский родился 5 (17) сентября 1857 в селе Ижевском под Рязанью. Был крещён в Никольской церкви. Имя Константин было совершенно новым в роду Циолковских, оно было дано по имени священника, крестившего младенца.

Костя Циолковский, Рязань, 1863 или 1864 год

В возрасте девяти лет Костя, катаясь в начале зимы на санках, простудился и заболел скарлатиной. В результате осложнения после тяжёлой болезни частично потерял слух. Наступило то, что впоследствии Константин Эдуардович назвал «самым грустным, самым тёмным временем моей жизни». Тугоухость лишила мальчика многих детских забав и впечатлений, привычных его здоровым сверстникам.

В это время Костя впервые начинает проявлять интерес к мастерству. «Мне нравилось делать кукольные коньки, домики, санки, часы с гирями и пр. Всё это было из бумаги и картона и соединялось сургучом», - напишет он позже.

В 1868 году землемерно-таксаторские классы были закрыты, и Эдуард Игнатьевич снова потерял работу. Очередной переезд - в Вятку, где была большая польская община и у отца семейства жили два брата, которые, вероятно, и помогли ему получить должность столоначальника Лесного отделения.

Вятка. Обучение в гимназии. Смерть матери (1869-1873)

За время жизни в Вятке семья Циолковских сменила несколько квартир. Последние 5 лет (с 1873 по 1878 гг.) они проживали во флигеле усадьбы купцов Шуравиных на Преображенской улице.

В 1869 году Костя вместе с младшим братом Игнатием поступил в первый класс мужской Вятской гимназии. Учёба давалась с большим трудом, предметов было много, преподаватели строгие. Очень мешала глухота: «Учителей совершенно не слышал или слышал одни неясные звуки».

«Еще раз прошу Вас, Дмитрий Иванович, взять мой труд под свое покровительство. Гнет обстоятельств, глухота с десятилетнего возраста, проистекающее отсюда незнание жизни и людей и другие неблагоприятные условия, надеюсь, извинят в Ваших глазах мою слабость.»

В том же году пришло печальное известие из Петербурга - умер старший брат Дмитрий, учившийся в Морском училище. Эта смерть потрясла всю семью, но особенно Марию Ивановну. В 1870 году мать Кости, которую он горячо любил, неожиданно скончалась.

Горе придавило осиротевшего мальчика. И без того не блиставший успехами в учёбе, угнетённый свалившимися на него несчастьями, Костя учился всё хуже и хуже. Гораздо острее ощутил он свою глухоту, препятствовавшую его учёбе в школе и делавшую его всё более и более изолированным. За шалости он неоднократно подвергался наказаниям, попадал в карцер. Во втором классе Костя остался на второй год, а с третьего (в 1873 году) последовало отчисление с характеристикой «…для поступления в техническое училище». После этого Константин уже никогда и нигде не учился - занимался исключительно самостоятельно; во время этих занятий он пользовался небольшой библиотекой отца (в которой были книги по естественным наукам и математике). В отличие от гимназических учителей, книги щедро оделяли его знаниями и никогда не делали ни малейших упрёков.

В это же время Костя приобщился к техническому и научному творчеству. Он самостоятельно изготовил астролябию (первое измеренное ей расстояние - до пожарной каланчи), домашний токарный станок, самодвижущиеся коляски и локомотивы. Устройства приводились в движение спиральными пружинами, которые Константин извлекал из старых кринолинов, покупаемых на рынке. Увлекался фокусами и делал различные ящики, в которых предметы то появлялись, то исчезали. Опыты с бумажной моделью аэростата, наполненного водородом, закончились неудачей, однако Константин не отчаивается, продолжает работать над моделью, думает над проектом машины с крыльями.

Москва. Самообразование. Встреча с Николаем Фёдоровым (1873-1876)

Поверив в способности сына, в июле 1873 года Эдуард Игнатьевич решил послать Константина в Москву поступать в Высшее техническое училище (ныне МГТУ им. Баумана), снабдив его сопроводительным письмом к своему знакомому с просьбой помочь устроиться. Однако Константин письмо потерял и помнил только адрес: Немецкая улица (ныне Бауманская улица). Добравшись до неё, юноша снял комнату в квартире прачки.

В училище, по неизвестным причинам, Константин так и не поступил, но решил продолжить образование самостоятельно. Живя буквально на хлебе и воде (отец присылал 10-15 рублей в месяц), принялся упорно заниматься. «Кроме воды и чёрного хлеба у меня тогда ничего не было. Каждые три дня я ходил в булочную и покупал там на 9 копеек хлеба. Таким образом, я проживал в месяц 90 копеек.» Для экономии средств Константин передвигался по Москве только пешком. Все свободные деньги тратил на книги, приборы и химические препараты.

Ежедневно с десяти утра и до трёх-четырёх часов дня юноша штудирует науки в Чертковской публичной библиотеке - единственной бесплатной библиотеке в Москве того времени.

В этой библиотеке Циолковский встретился с основоположником русского космизма Николаем Фёдоровичем Фёдоровым, работавшим там помощником библиотекаря (служащий, постоянно находившийся в зале), но так и не признал в скромном служащем знаменитого мыслителя. «Он давал мне запрещённые книги. Потом оказалось, что это известный аскет, друг Толстого и изумительный философ и скромник. Он раздавал всё свое крохотное жалование беднякам. Теперь я вижу, что он и меня хотел сделать своим пансионером, но это ему не удалось: я чересчур дичился», - написал позже Константин Эдуардович в автобиографии. Циолковский признавал, что Фёдоров заменил ему университетских профессоров. Однако это влияние проявилось много позже, через десять лет после смерти московского Сократа, а во время своего проживания в Москве Константин ничего не знал о взглядах Николая Фёдоровича, и они так ни разу и не заговорили о Космосе.

Работа в библиотеке была подчинена чёткому распорядку. С утра Константин занимался точными и естественными науками, требовавшими сосредоточенности и ясности ума. Затем переключался на более простой материал: беллетристику и публицистику. Активно изучал «толстые» журналы, где публиковались как обзорные научные статьи, так и публицистические. Увлечённо читал Шекспира, Льва Толстого, Тургенева, восхищался статьями Дмитрия Писарева: «Писарев заставлял меня дрожать от радости и счастья. В нём я видел тогда своё второе „Я“».

За первый год жизни в Москве Циолковским изучены физика и начала математики. В 1874 году Чертковская библиотека переехала в здание Румянцевского музея, вместе с ней перешёл на новое место работы и Николай Фёдоров. В новом читальном зале Константин изучает дифференциальное и интегральное исчисление, высшую алгебру, аналитическую и сферическую геометрию. Затем астрономию, механику, химию.

За три года Константин полностью освоил гимназическую программу, а также значительную часть университетской.

К сожалению, отец больше не смог оплачивать его проживание в Москве и к тому же плохо себя чувствовал и собирался на пенсию. С полученными знаниями Константин уже вполне мог начать самостоятельную работу в провинции, а также продолжать своё образование за пределами Москвы. Осенью 1876 года Эдуард Игнатьевич вызвал сына обратно в Вятку, и Константин вернулся домой.

Возвращение в Вятку. Репетиторство (1876-1878)

В Вятку Константин вернулся ослабшим, исхудавшим и измождённым. Тяжёлые условия жизни в Москве, напряжённая работа привели также к ухудшению зрения. После возвращения домой Циолковский стал носить очки. Восстановив силы, Константин начал давать частные уроки по физике и математике. Первый урок получил благодаря связям отца в либеральном обществе. Проявив себя талантливым педагогом, в дальнейшем не имел недостатка в учениках.

При ведении уроков Циолковский применял собственные оригинальные методы, главным из которых была наглядная демонстрация - Константин делал бумажные модели многогранников для уроков геометрии, вместе с учениками проводил многочисленные опыты на уроках физики, чем заслужил славу преподавателя, хорошо и понятно объясняющего материал, на занятиях с которым всегда интересно. Для изготовления моделей и проведения опытов Циолковский снял мастерскую. Всё свое свободное время проводил в ней или в библиотеке. Читал очень много - специальную литературу, беллетристику, публицистику. Согласно автобиографии, в это время прочитал журналы «Современник», «Дело», «Отечественные записки» за все годы, что они издавались. Тогда же прочёл «Начала» Исаака Ньютона, научных взглядов которого Циолковский придерживался всю дальнейшую жизнь.

В конце 1876 года умер младший брат Константина Игнатий. Братья с детства были очень близки, Константин доверял Игнатию свои самые сокровенные мысли, и смерть брата стала тяжёлым ударом.

К 1877 году Эдуард Игнатьевич был уже очень слаб и болен, сказалась трагическая смерть жены и детей (кроме сыновей Дмитрия и Игнатия в эти годы Циолковские потеряли самую младшую дочь - Екатерину - она скончалась в 1875 году, во время отсутствия Константина), глава семейства вышел в отставку. В 1878 году вся семья Циолковских вернулась в Рязань.

Возвращение в Рязань. Экзамены на звание учителя (1878-1880)

По возвращении в Рязань семья жила на Садовой улице. Сразу после приезда Константин Циолковский прошёл медицинскую комиссию и был освобождён от воинской службы из-за глухоты. В семье намеревались приобрести дом и жить доходами от него, однако произошло непредвиденное - Константин рассорился с отцом. В результате Константин снял отдельную комнату у служащего Палкина и был вынужден искать другие средства к существованию, так как его личные сбережения, накопленные с частных уроков в Вятке подходили к концу, а в Рязани неизвестному репетитору без рекомендаций не удавалось найти учеников.

Свидетельство уездного учителя математики, полученное Циолковским

Для продолжения работы учителем была необходима определённая, документально подтверждённая квалификация. Осенью 1879 года в Первой губернской гимназии Константин Циолковский держал экзамен экстерном на уездного учителя математики. Как «самоучке», ему пришлось сдавать «полный» экзамен - не только сам предмет, но и грамматику, катехизис, богослужение и прочие обязательные дисциплины. Этими предметами Циолковский никогда не интересовался и не занимался, но сумел подготовиться за короткое время.

Успешно сдав экзамен, Циолковский получил направление от Министерства просвещения на должность учителя арифметики и геометрии в Боровское уездное училище Калужской губернии (Боровск располагался в 100 км от Москвы) и в январе 1880 года покинул Рязань.

Боровск. Создание семьи. Работа в училище. Первые научные работы и публикации (1880-1892)

В Боровске, неофициальной столице старообрядчества, Константин Циолковский жил и преподавал 12 лет, создал семью, приобрёл нескольких друзей, написал свои первые научные работы. В это время начались его контакты с российским научным сообществом, вышли первые публикации.

« Нравы в Боровске были дикие, частенько на улицах царила кулачная расправа и право сильного. В городе было три молельни разной веры. Часто члены одной семьи принадлежали разным сектам и ели из разной посуды.

На праздниках, во время свадеб богатые лихо катили на рысаках, напоказ возили по городу приданое какой-нибудь невесты, вплоть до перин, буфетов, гусей и петухов, устраивались лихие пьянки и вечеринки. Раскольники воевали с другими сектами.

Из воспоминаний Любови Константиновны, дочери учёного»

Приезд в Боровск и женитьба

По приезде Циолковский остановился в гостиничных номерах на центральной площади города. После долгих поисков более удобного жилья Циолковский - по рекомендации жителей Боровска - «попал на хлеба к одному вдовцу с дочерью, жившему на окраине города» - к Е. Е. Соколову - вдовцу, священнику Единоверческой церкви. Ему сдали две комнаты и стол из супа и каши. Дочь Соколова Варя была всего на два месяца моложе Циолковского; её характер и трудолюбие пришлись ему по душе, и вскоре Циолковский на ней женился; обвенчались они 20 августа 1880 года в церкви Рождества Богородицы. Приданого Циолковский за невестой никакого не взял, свадьбы не было, венчание не афишировалось.

В январе следующего года в Рязани скончался отец К. Э. Циолковского.

Работа в училище

Здание бывшего Боровского уездного училища. На переднем плане памятный крест на месте разорённой могилы боярыни Морозовой. 2007 год

В Боровском уездном училище Константин Циолковский продолжал совершенствоваться как педагог: преподавал арифметику и геометрию нестандартно, придумывал увлекательные задачи и ставил удивительные, особенно для боровских мальчишек, опыты. Несколько раз запускал с учениками огромный бумажный воздушный шар с «гондолой», в которой находились горящие лучины, для нагрева воздуха.

Иногда Циолковскому приходилось заменять других преподавателей и вести уроки черчения, рисования, истории, географии, а один раз даже замещать смотрителя училища.

Первые научные работы. Русское физико-химическое общество

После занятий в училище и по выходным Циолковский продолжал свои исследования дома: работал над рукописями, делал чертежи, ставил эксперименты. В доме у него сверкают электрические молнии, гремят громы, звенят колокольчики, пляшут бумажные куколки.

Самая первая работа Циолковского была посвящена применению механики в биологии. Ей стала написанная в 1880 году статья «Графическое изображение ощущений»; в данной работе Циолковский развивал свойственную для него в то время пессимистическую теорию «взбаламученного нуля», математически обосновывал идею бессмысленности человеческой жизни (этой теории, по позднейшему признанию учёного, суждено было сыграть роковую роль в его жизни и в жизни его семьи). Циолковский отослал эту статью в журнал «Русская мысль», но там её не напечатали и рукопись не вернули, а Константин переключился на другие темы.

В 1881 году Циолковский написал свою первую подлинно научную работу «Теория газов» (рукопись которой не найдена). Однажды его посетил студент Василий Лавров, который предложил свою помощь, так как направлялся в Петербург и мог передать рукопись на рассмотрение в Русское физико-химическое общество (РФХО), весьма авторитетное научное сообщество в России того времени (в дальнейшем Лавров передал в РФХО и две следующие работы Циолковского). «Теория газов» была написана Циолковским на основе имевшихся у него книг. Циолковский самостоятельно разработал основы кинетической теории газов. Статья была рассмотрена, своё мнение об исследовании высказал профессор П. П. Фан-дер-Флит:

Хотя статья сама по себе не представляет ничего нового и выводы в ней не вполне точны, тем не менее она обнаруживает в авторе большие способности и трудолюбие, так как автор не воспитывался в учебном заведении и своими знаниями обязан исключительно самому себе… Ввиду этого желательно содействовать дальнейшему самообразованию автора…

Общество постановило ходатайствовать… о переводе г. Циолковского… в такой город, в котором он мог бы заниматься научными пособиями.

Вскоре Циолковский получил ответ от Менделеева: кинетическая теория газов открыта 25 лет назад. Этот факт стал неприятным открытием для Константина, причинами его неосведомлённости были изолированность от научного сообщества и отсутствие доступа к современной научной литературе. Несмотря на неудачу, Циолковский продолжил исследования. Второй научной работой, переданной в РФХО, стала статья 1882 года «Механика подобно изменяемого организма». Профессор Анатолий Богданов занятия «механикой животного организма» назвал «сумасшедствием». Отзыв Ивана Сеченова был в целом одобрительным, но к печати работу не допустили:

Труд Циолковского несомненно доказывает его талантливость. Автор солидарен с французскими биологами-механистами. Жаль, что он не закончен и не готов к печати…

Третьей работой, написанной в Боровске и представленной научному обществу, стала статья «Продолжительность лучеиспускания Солнца» (1883), в которой Циолковский описывал механизм действия звезды. Он рассмотрел Солнце как идеальный газовый шар, постарался определить температуру и давление в его центре, время жизни Солнца. Циолковский в своих расчётах использовал лишь основные законы механики (закон всемирного тяготения) и газовой динамики (закон Бойля - Мариотта). Статью рассматривал профессор Иван Боргман. По мнению Циолковского, она ему понравилась, но так как в первоначальном её варианте практически не было вычислений, «возбудила недоверие». Тем не менее, именно Боргман предлагал опубликовать представленные учителем из Боровска работы, что, впрочем, не было сделано.

Члены Русского физико-химического общества единогласно проголосовали за принятие Циолковского в свои ряды, о чём сообщили в письме. Однако Константин не ответил: «Наивная дикость и неопытность», - сокрушался он позже.

Следующая работа Циолковского «Свободное пространство» 1883 года была написана в форме дневника. Это своеобразный мысленный эксперимент, повествование ведётся от имени наблюдателя, находящегося в свободном безвоздушном пространстве и не испытывающем действия сил притяжения и сопротивления. Циолковский описывает ощущения такого наблюдателя, его возможности и ограничения в передвижении и манипуляции с различными объектами. Он анализирует поведение газов и жидкостей в «свободном пространстве», функционирование различных приборов, физиологию живых организмов - растений и животных. Главным результатом этой работы можно считать впервые сформулированный Циолковским принцип о единственно возможном методе передвижения в «свободном пространстве» - реактивном движении:

…Вообще, равномерное движение по кривой или прямолинейное неравномерное движение сопряжено в свободном пространстве с непрерывною потерею вещества (опоры). Также ломаное движение сопряжено с периодическою потерею вещества…

Теория металлического дирижабля. Общество любителей естествознания. Русское техническое общество

Одной из главных проблем, занимавших Циолковского почти со времени приезда в Боровск, была теория аэростатов. Вскоре к нему пришло осознание, что это именно та задача, которой стоит уделить наибольшее внимание:

В 1885 году, имея 28 лет, я твёрдо решился отдаться воздухоплаванию и теоретически разработать металлический управляемый аэростат.

Циолковский разработал аэростат собственной конструкции, результатом чего стало объёмистое сочинение «Теория и опыт аэростата, имеющего в горизонтальном направлении удлинённую форму» (1885-1886). В нём было дано научно-техническое обоснование создания совершенно новой и оригинальной конструкции дирижабля с тонкой металлической оболочкой. Циолковский привёл чертежи общих видов аэростата и некоторых важных узлов его конструкции. Основные особенности разработанного Циолковским дирижабля:

• Объём оболочки был переменным, что позволило сохранять постоянную подъёмную силу при различной высоте полёта и температуре атмосферного воздуха, окружающего дирижабль. Эта возможность достигалась за счёт гофрированных боковин и особой стягивающей системы.
• Циолковский ушёл от применения взрывоопасного водорода, его дирижабль наполнялся горячим воздухом. Высоту подъёма дирижабля можно было регулировать с помощью отдельно разработанной системы подогрева. Воздух нагревался путём пропускания по змеевикам отработанных газов моторов.
• Тонкая металлическая оболочка также была гофрированной, что позволяло увеличить её прочность и устойчивость. Волны гофра располагались перпендикулярно оси дирижабля.

Во время работы над этой рукописью Циолковского посетил П. М. Голубицкий, уже известный к тому времени изобретатель в области телефонии. Он предложил Циолковскому поехать с ним в Москву, представиться знаменитой Софье Ковалевской, приехавшей ненадолго из Стокгольма. Однако Циолковский, по собственному признанию, не решился принять предложение: «Моё убожество и происходящая от этого дикость помешали мне в этом. Я не поехал. Может быть, это к лучшему».

Отказавшись от поездки к Голубицкому, Циолковский воспользовался другим его предложением - написал письмо в Москву, профессору Московского университета А.Г. Столетову, в котором рассказал о своём дирижабле. Вскоре пришло ответное письмо с предложением выступить в московском Политехническом музее на заседании Физического отделения Общества любителей естествознания.

В апреле 1887 года Циолковский приехал в Москву и после продолжительных поисков нашёл здание музея. Его доклад был озаглавлен «О возможности постройки металлического аэростата, способного изменять свой объём и даже складываться в плоскость». Читать сам доклад не пришлось, только объяснить основные положения. Слушатели отнеслись к докладчику благожелательно, принципиальных возражений не было, было задано несколько несложных вопросов. После завершения доклада поступило предложение помочь Циолковскому устроиться в Москве, но реальной помощи в этом не последовало. По совету Столетова Константин Эдуардович передал рукопись доклада Н. Е. Жуковскому.

В своих воспоминаниях Циолковский упоминает также о своём знакомстве во время этой поездки с известным педагогом А. Ф. Малининым, автором учебников по математике: «Его учебники я считал превосходными и очень ему обязан». Говорили о воздухоплавании, Циолковскому не удалось убедить Малинина в реальности создания управляемого дирижабля. После возвращения из Москвы последовал длительный перерыв в его работе над дирижаблем, связанный с болезнью, переездами, восстановлением хозяйства и научных материалов, погибших при пожаре и наводнении.

Модель оболочки аэростата из гофрированного металла (дом-музей К. Э. Циолковского в Боровске, 2007)

В 1889 году Циолковский продолжил работу над своим дирижаблем. Расценив неудачу в Обществе любителей естествознания как следствие недостаточной проработки первой своей рукописи об аэростате, Циолковский пишет новую статью «О возможности построения металлического аэростата» (1890) и вместе с бумажной моделью своего дирижабля посылает её в Петербург Д. И. Менделееву. Менделеев по просьбе Циолковского передал все материалы в Императорское Русское техническое общество (ИРТО), В. И. Срезневскому. Циолковский просил деятелей науки «пособить по мере возможности морально и нравственно», а также выделить средства на создание металлической модели аэростата - 300 рублей. 23 октября 1890 года на заседании VII отдела ИРТО просьба Циолковского была рассмотрена. Заключение давал военный инженер Е. С. Фёдоров - убеждённый сторонник летательных аппаратов тяжелее воздуха. Второй оппонент, начальник первой «кадровой команды военных аэронавтов» А. М. Кованько, как и большинство остальных слушателей, также отрицал целесообразность аппаратов, подобных предложенному. На этом заседании ИРТО постановило:

1. Весьма вероятно, что аэростаты будут и металлические.
2. Циолковский может со временем оказать значительные услуги воздухоплаванию.
3. Всё-таки пока металлические аэростаты устраивать очень трудно. Аэростат - игрушка ветра, а металлический материал бесполезен и неприменим…

Г-ну Циолковскому оказать нравственную поддержку, сообщив ему мнение Отдела о его проекте. Просьбу же о пособии на проведение опытов отклонить.

Несмотря на отказ в поддержке, Циолковский отправил благодарственное письмо в ИРТО. Небольшим утешением стало сообщение в «Калужских губернских ведомостях», а затем и в некоторых других газетах: «Новостях дня», «Петербургской газете», «Русском инвалиде» о докладе Циолковского. В этих статьях отдавалось должное оригинальности идеи и конструкции аэростата, а также подтверждалась правильность проделанных вычислений. Циолковский на собственные средства делает небольшие модели оболочек аэростата (30х50 см) из гофрированного металла и проволочные модели каркаса (30х15 см), чтобы доказать, в том числе и себе, возможность использования металла.

В 1891 году Циолковский предпринял ещё одну, последнюю, попытку защитить свой дирижабль в глазах научного сообщества. Он написал большую работу «Аэростат металлический управляемый», в которой учёл замечания и пожелания Жуковского, и 16 октября послал её, на этот раз в Москву, А. Г. Столетову. Результата снова не было.

Тогда Константин Эдуардович обратился за помощью к знакомым и на собранные средства заказал издание книги в московской типографии М. Г. Волчанинова. Одним из жертвователей стал школьный друг Константина Эдуардовича, известный археолог А. А. Спицын, гостивший в это время у Циолковских и проводивший исследования древних стоянок человека в районе Свято-Пафнутьева Боровского монастыря и на устье реки Истермы. Изданием книги занимался друг Циолковского, преподаватель Боровского училища С. Е. Чертков. Книга вышла уже после перевода Циолковского в Калугу в двух выпусках: первый - в 1892 году; второй - в 1893.

Другие работы. Первое научно-фантастическое произведение. Первые публикации

В 1887 году Циолковский написал небольшую повесть «На Луне» - своё первое научно-фантастическое произведение. Повесть во многом продолжает традиции «Свободного пространства», но облечена в более художественную форму, имеет законченный, хотя и очень условный, сюжет. Два безымянных героя - автор и его друг физик - неожиданно попадают на Луну. Главной и единственной задачей произведения является описание впечатлений наблюдателя, находящегося на её поверхности. Рассказ Циолковского отличается убедительностью, наличием многочисленных подробностей, богатым литературным языком:

Мрачная картина! Даже горы обнажены, бесстыдно раздеты, так как мы не видим на них легкой вуали - прозрачной синеватой дымки, которую накидывает на земные горы и отдалённые предметы воздух… Строгие, поразительно отчётливые ландшафты! А тени! О, какие тёмные! И какие резкие переходы от мрака к свету! Нет тех мягких переливов, к которым мы так привыкли и которые может дать только атмосфера. Даже Сахара - и та показалась бы раем в сравнении с тем, что мы видели тут.

К. Э. Циолковский. На Луне. Гл.1.

Кроме лунного пейзажа Циолковский описывает вид неба и светил (включая Землю), наблюдаемых с поверхности Луны. Им подробно проанализированы следствия малой силы тяжести, отсутствия атмосферы, других особенностей Луны (скорости вращения вокруг Земли и Солнца, постоянной ориентации относительно Земли).

«…мы наблюдали затмение…» Рис. А. Гофмана

Циолковский «наблюдает» солнечное затмение (диск Солнца полностью скрывается Землёй):

На Луне оно составляет частое и грандиозное явление… Тень покрывает или всю Луну, или в большинстве случаев значительную часть её поверхности, так что полная темнота продолжается целые часы…

Серп стал ещё уже и наряду с Солнцем едва заметен…

Серп совсем сделался не виден…

Вот как будто кто-то с одной стороны светила приплюснул невидимым гигантским пальцем его светящуюся массу.

Вот уже видна только половина Солнца.

Наконец исчезла последняя его частица, и всё погрузилось в мрак. Набежала и прикрыла нас огромная тень.

Но слепота быстро исчезает: мы видим месяц и множество звёзд.

Месяц имеет форму тёмного круга, охваченного великолепным багровым сиянием, особенно ярким, хотя и бледным с той стороны, где пропал остаток Солнца.

Я вижу цвета зари, которыми когда-то мы любовались с Земли.

И окрестности залиты багрянцем, как бы кровью.

К. Э. Циолковский. На Луне. Гл.4.

Также в повести рассказывается о предполагаемом поведении газов и жидкостей, измерительных приборов. Описаны особенности физических явлений: нагрева и охлаждения поверхностей, испарения и кипения жидкостей, горения и взрывов. Циолковский делает ряд намеренных допущений для того, чтобы продемонстрировать лунные реалии. Так, герои, оказавшись на Луне, обходятся без воздуха, на них никак не сказывается отсутствие атмосферного давления - они не испытывают никаких особенных неудобств, находясь на поверхности Луны. Развязка так же условна, как и остальной сюжет, - автор просыпается на Земле и узнаёт, что был болен и находился в летаргическом сне, о чём сообщает своему другу физику, удивляя его подробностями своего фантастического сна.

За последние два года проживания в Боровске (1890-1891) Циолковский написал несколько статей, посвящённых различным вопросам. Так, в период 6 октября 1890 - 18 мая 1891 на основе опытов по сопротивлению воздуха им была написана большая работа «К вопросу о летании посредством крыльев». Рукопись была передана Циолковским А.Г. Столетову, тот отдал её на рецензию Н. Е. Жуковскому, который написал сдержанный, но вполне благоприятный отзыв:

Сочинение г. Циолковского производит приятное впечатление, так как автор, пользуясь малыми средствами анализа и дешевыми экспериментами, пришел по большей части к верным результатам… Оригинальная метода исследования, рассуждения и остроумные опыты автора не лишены интереса и, во всяком случае, характеризуют его как талантливого исследователя… Рассуждения автора применительно к летанию птиц и насекомых верны и вполне совпадают с современными воззрениями на этот предмет.

Циолковскому было предложено выбрать фрагмент из этой рукописи и переработать его для печати. Так появилась статья «Давление жидкости на равномерно движущуюся в ней плоскость», в которой Циолковский исследовал движение круглой пластины в воздушном потоке, использовав собственную теоретическую модель, альтернативную ньютоновской, а также предложил устройство простейшей экспериментальной установки - «вертушки». Во второй половине мая Циолковский написал небольшое эссе - «Как предохранить хрупкие и нежные вещи от толчков и ударов». Эти две работы были отосланы Столетову и во второй половине 1891 года в «Трудах отделения Физических наук Общества любителей естествознания» (т. IV) были напечатаны, став первой публикацией трудов К. Э. Циолковского.

Семья

Дом-музей К. Э. Циолковского в Боровске (бывший дом М. И. Помухиной)

В Боровске у Циолковских родилось четверо детей: старшая дочь Любовь (1881) и сыновья Игнатий (1883), Александр (1885) и Иван (1888). Циолковские жили бедно, но, по словам самого учёного, «в заплатах не ходили и никогда не голодали». Большую часть своего жалования Константин Эдуардович тратил на книги, физические и химические приборы, инструменты, реактивы.

За годы проживания в Боровске семья несколько раз вынуждена была менять место жительства - осенью 1883 года переезд на Калужскую улицу в дом бараночника Баранова. С весны 1885 года жили в доме Ковалёва (на той же Калужской улице).

23 апреля 1887 года, в день возвращения Циолковского из Москвы, где он делал доклад о металлическом дирижабле собственной конструкции, в его доме случился пожар, в котором погибли рукописи, модели, чертежи, библиотека, а также всё имущество Циолковских, за исключением швейной машинки, которую удалось выбросить через окно во двор. Это был тяжелейший удар для Константина Эдуардовича, свои мысли и чувства он выразил в рукописи «Молитва» (15 мая 1887 года).

Очередной переезд в дом М. И. Полухиной на улице Круглой. 1 апреля 1889 года разлилась Протва, и дом Циолковских был затоплен. Снова пострадали записи и книги.

С осени 1889 года Циолковские жили в доме купцов Молчановых по адресу: Молчановская улица, дом 4.

Отношения с боровчанами

С некоторыми жителями города у Циолковского сложились приятельские и даже дружеские отношения. Первым его старшим другом после приезда в Боровск стал смотритель училища Александр Степанович Толмачёв, к несчастью скончавшийся в январе 1881 года, немногим позднее отца Константина Эдуардовича. Среди прочих - учитель истории и географии Евгений Сергеевич Еремеев и брат жены Иван Соколов. Также Циолковский поддерживал дружеские отношения с купцом Н. П. Глухарёвым, следователем Н. К. Феттером, в доме которого была домашняя библиотека, в организации которой принял участие и Циолковский. Вместе с И. В. Шокиным Константин Эдуардович увлекался фотографией, мастерил и запускал воздушных змеев с обрыва над Текиженским оврагом.

Однако для большинства сослуживцев и жителей города Циолковский был чудаком. В училище он никогда не брал «дань» с нерадивых учеников, не давал платных дополнительных уроков, по всем вопросам имел собственное мнение, не принимал участия в застольях и гулянках и сам никогда ничего не праздновал, держался обособленно, был малообщительным и нелюдимым. За все эти «странности» коллеги прозвали его Желябкой и «подозревали в том, чего не было». Циолковский мешал им, раздражал их. Сослуживцы, в большинстве своём, мечтали избавиться от него и дважды доносили на Константина Директору народных училищ Калужской губернии Д. С. Унковскому за его неосторожные высказывания в отношении религии. После первого доноса пришёл запрос о благонадёжности Циолковского, за него поручились Евграф Егорович (тогда ещё будущий тесть Циолковского) и смотритель училища А. С. Толмачёв. Второй донос поступил уже после смерти Толмачёва, при его преемнике Е. Ф. Филиппове - человеке нечистоплотном в делах и поведении, крайне негативно относившемся к Циолковскому. Донос чуть было не стоил Циолковскому работы, ему пришлось ехать в Калугу давать разъяснения, потратив на поездку большую часть своего месячного жалования.

Жители Боровска также не понимали Циолковского и сторонились его, смеялись над ним, некоторые даже опасались, называли «сумасшедшим изобретателем». Чудачества Циолковского, его образ жизни, кардинально отличавшийся от образа жизни обывателей Боровска, часто вызывали недоумение и раздражение.

Так, однажды, с помощью пантографа Циолковский сделал большого бумажного ястреба - увеличенную в несколько раз копию складной японской игрушки - раскрасил его и запускал в городе, причём жители принимали его за настоящую птицу.

Зимой Циолковский любил кататься на лыжах и коньках. Придумал ездить по замерзшей реке с помощью зонта-«паруса». Вскоре по тому же принципу сделал сани с парусом:

По реке ездили крестьяне. Лошади пугались мчащегося паруса, проезжие ругались матерным гласом. Но по глухоте я долго об этом не догадывался.

Из автобиографии К. Э. Циолковского

Циолковский, будучи дворянином, был вхож в Дворянское собрание Боровска, давал частные уроки детям Предводителя местного дворянства действительного статского советника Д. Я. Курносова, что оградило его от дальнейших посягательств смотрителя Филиппова. Благодаря этому знакомству, а также успехам в преподавании, Циолковский получил чин губернского секретаря (31 августа 1884 года), затем коллежского секретаря (8 ноября 1885 года), титулярного советника (23 декабря 1886 года). 10 января 1889 года Циолковский получил чин коллежского асессора.

Перевод в Калугу

27 января 1892 года директор народных училищ Д.С. Унковский обратился к попечителю Московского учебного округа с просьбой перевести «одного из способнейших и усерднейших преподавателей» в уездное училище города Калуги. В это время Циолковский продолжал свои работы по аэродинамике и теории вихрей в различных средах, а также ожидал издания книги «Аэростат металлический управляемый» в московской типографии. Решение о переводе было принято уже 4 февраля. Кроме Циолковского из Боровска в Калугу переехали преподаватели: С. И. Чертков, Е. С. Еремеев, И. А. Казанский, доктор В. Н. Ергольский.

Калуга (1892-1935)

Стемнело, когда мы въехали в Калугу. После пустынной дороги было приятно смотреть на мелькавшие огоньки и людей. Город нам показался огромным… В Калуге было много мощёных улиц, высоких домов и лился звон множества колоколов. В Калуге с монастырями насчитывалось 40 церквей. Жителей числилось 50 тысяч.

(Из воспоминаний Любови Константиновны, дочери учёного)

В Калуге Циолковский прожил всю оставшуюся жизнь. С 1892 года работал преподавателем арифметики и геометрии в Калужском уездном училище. С 1899 года вёл уроки физики в епархиальном женском училище, расформированном после Октябрьской революции. В Калуге Циолковский написал свои главные труды по космонавтике, теории реактивного движения, космической биологии и медицине. Также им была продолжена работа над теорией металлического дирижабля.

После завершения преподавания, в 1921 году, Циолковскому была назначена персональная пожизненная пенсия. С этого момента и до самой своей смерти Циолковский занимался исключительно своими исследованиями, распространением своих идей, реализацией проектов.

В Калуге были написаны основные философские работы К. Э. Циолковского, сформулирована философия монизма, написаны статьи о видении им идеального общества будущего.

В Калуге у Циолковских родились сын и две дочери. В то же время именно здесь Циолковским пришлось пережить трагическую смерть многих своих детей: из семи детей К. Э. Циолковского пятеро умерли ещё при его жизни.

В Калуге Циолковский познакомился с учёными А. Л. Чижевским и Я. И. Перельманом, ставшими его друзьями и популяризаторами его идей, а позднее и биографами.

Первые годы жизни в Калуге (1892-1902)

В Калугу семья Циолковских прибыла 4 февраля, поселилась в квартире в доме Н. И. Тимашовой на Георгиевской улице, заблаговременно снятой для них Е. С. Еремеевым. Константин Эдуардович стал преподавать арифметику и геометрию в Калужском епархиальном училище (в 1918-1921 гг. - в Калужской трудовой школе).

Вскоре после приезда Циолковский познакомился с Василием Ассоновым, податным инспектором, человеком образованным, прогрессивным, разносторонним, увлекающимся математикой, механикой и живописью. Прочитав первую часть книги Циолковского «Аэростат металлический управляемый», Ассонов использовал своё влияние для организации подписки на вторую часть этой работы. Это позволило собрать недостающие средства для её издания.

8 августа 1892 года у Циолковских родился сын Леонтий, умерший от коклюша ровно через год, в первый день своего рождения. В это время в училище были каникулы и Циолковский всё лето находился в имении Сокольники Малоярославецкого уезда у своего давнего знакомого Д. Я. Курносова (предводителя боровского дворянства), где давал уроки его детям. После смерти ребёнка Варвара Евграфовна решила сменить квартиру, и к возвращению Константина Эдуардовича семья переехала в дом Сперанских, расположенный напротив, на той же улице.

Ассонов познакомил Циолковского с председателем Нижегородского кружка любителей физики и астрономии С. В. Щербаковым. В 6-м выпуске сборника кружка была напечатана статья Циолковского «Тяготение как главнейший источник мировой энергии» (1893), развивающая идеи ранней работы «Продолжительность лучеиспускания Солнца» (1883). Работы кружка регулярно публиковались в недавно созданном журнале «Наука и жизнь», и в том же году в нём был размещён текст этого доклада, а также напечатана небольшая статья Циолковского «Возможен ли металлический аэростат». 13 декабря 1893 года Константин Эдуардович был избран почётным сотрудником кружка.

Примерно в то же время Циолковский сошёлся с семьёй Гончаровых. Оценщик Калужского банка Александр Николаевич Гончаров, племянник знаменитого писателя И. А. Гончарова, был всесторонне образованным человеком, знал несколько языков, переписывался со многими видными литераторами и общественными деятелями, сам регулярно издавал свои художественные произведения, посвящённые, в основном, теме упадка и вырождения русского дворянства. Гончаров решил поддержать издание новой книги Циолковского - сборника очерков «Грёзы о земле и небе» (1894), второго его художественного произведения, в то время как жена Гончарова, Елизавета Александровна, выполнила перевод статьи «Железный управляемый аэростат на 200 человек, длиною с большой морской пароход» на французский и немецкий языки и разослала их в иностранные журналы. Однако, когда Константин Эдуардович захотел отблагодарить Гончарова и без его ведома разместил на обложке книги надпись Издание А. Н. Гончарова, это привело к скандалу и разрыву отношений между Циолковскими и Гончаровыми.

В Калуге Циолковский также не забывал о науке, об астронавтике и аэронавтике. Он построил специальную установку, которая позволяла измерять некоторые аэродинамические показатели летательных аппаратов. Поскольку Физико-химическое общество не выделило ни копейки на его эксперименты, ученому пришлось использовать семейные средства для проведения исследований. К слову, Циолковский на свои средства построил более 100 экспериментальных моделей и протестировал их. Через некоторое время общество все таки обратило внимание на калужского гения и выделило ему финансовую поддержку - 470 рублей, на которые Циолковский построил новую, усовершенствованную установку - «воздуходувку».

Изучение аэродинамических свойств тел различной формы и возможных схем воздушных летательных аппаратов постепенно привело Циолковского к размышлениям о вариантах полёта в безвоздушном пространстве и о покорении космоса. В 1895 году была опубликована его книга «Грезы о земле и небе», а через год вышла статья о других мирах, разумных существах с других планет и об общении землян с ними. В том же, 1896 году Циолковский приступил к написанию своего главного труда «Исследование мировых пространств реактивными приборами», опубликованного в 1903 году. В этой книге были затронуты проблемы использования ракет в космосе.

В 1896-1898 годах учёный принимал участие в газете «Калужский вестник», печатавшей как материалы самого Циолковского, так и статьи о нём.

Начало XX века (1902-1918)

Первые пятнадцать лет XX века были самыми тяжелыми в жизни учёного. В 1902 его сын Игнатий покончил жизнь самоубийством. В 1908 во время разлива Оки его дом затопило, многие машины, экспонаты были выведены из строя, а многочисленные уникальные расчёты утеряны. 5 июня 1919 года Совет Русского общества любителей мироведения принял в свои члены К. Э. Циолковского и ему, как члену научного общества, была назначена пенсия. Это спасло его от голодной смерти в годы разрухи, так как 30 июня 1919 года Социалистическая академия не избрала его в свои члены и тем самым оставила его без средств к существованию. В Физико-химическом обществе также не оценили значимость и революционность представленных Циолковским моделей. В 1923 году свёл счёты с жизнью и второй его сын, Александр.

Арест и Лубянка

17 ноября 1919 года в дом Циолковских нагрянули пятеро людей. Обыскав дом, они забрали главу семьи и привезли в Москву, где посадили в тюрьму на Лубянке. Там его допрашивали в течение нескольких недель. По некоторым данным, за Циолковского ходатайствовало некое высокопоставленное лицо, в результате чего учёного отпустили.

В 1918 Циолковский был избран в число членов-соревнователей Социалистической академии общественных наук (в 1924 году переименована в Коммунистическую академию), а 9 ноября 1921 года учёному была назначена пожизненная пенсия за заслуги перед отечественной и мировой наукой. Эту пенсию выплачивали до 19 сентября 1935 года - в тот день Константин Эдуардович Циолковский умер от рака желудка в ставшем ему родным городе Калуге.

За шесть дней до своей смерти, 13 сентября 1935 г., К. Э. Циолковский писал в письме к И. В. Сталину:

До революции моя мечта не могла осуществиться. Лишь Октябрь принёс признание трудам самоучки: лишь советская власть и партия Ленина-Сталина оказали мне действенную помощь. Я почувствовал любовь народных масс, и это давало мне силы продолжать работу, уже будучи больным… Все свои труды по авиации, ракетоплаванию и межпланетным сообщениям передаю партии большевиков и советской власти - подлинным руководителям прогресса человеческой культуры. Уверен, что они успешно закончат мои труды.

На письмо выдающегося ученого вскоре пришел ответ: «Знаменитому деятелю науки товарищу К. Э. Циолковскому. Примите мою благодарность за письмо, полное доверия к партии большевиков и Советской власти. Желаю Вам здоровья и дальнейшей плодотворной работы на пользу трудящихся. Жму Вашу руку. И. Сталин».

На следующий день было опубликовано постановление Советского правительства о мероприятиях по увековечению памяти великого русского ученого и о передаче его трудов Главному управлению гражданского Воздушного Флота. В дальнейшем решением правительства они были переданы Академии Наук СССР, где была создана специальная комиссия по разработке трудов К. Э. Циолковского. Комиссия распределила научные труды ученого по разделам. Первый том заключал все работы К. Э. Циолковского по вопросам аэродинамики; второй том – труды по реактивным летательным аппаратам; третий том – работы по цельнометаллическим дирижаблям, по увеличению энергии тепловых двигателей и различным вопросам прикладной механики, по вопросам обводнения пустынь и охлаждения в них жилищ человека, использования приливов и волн и разные изобретения; в четвертый том включались сочинения Циолковского по астрономии, геофизике, биологии, строению вещества и другим проблемам; наконец, пятый том – это биографические материалы и переписка ученого.

В 1966 году, спустя 31 год после смерти ученого, православный священник Александр Мень совершил над могилой Циолковского обряд отпевания.

Переписка Циолковского с Заболоцким (с 1932)

В 1932 году установилась переписка Константина Эдуардовича с одним из талантливейших «поэтов Мысли», своего времени, ищущем гармонию мироздания - Николаем Алексеевичем Заболоцким. Последний, в частности, писал Циолковскому: «…Ваши мысли о будущем Земли, человечества, животных и растений глубоко волнуют меня, и они очень близки мне. В моих ненапечатанных поэмах и стихах я, как мог, разрешал их». Заболоцкий рассказывал ему о тяготах собственных поисков, направленных на благо человечества: «Одно дело знать, а другое - чувствовать. Консервативное чувство, воспитанное в нас веками, цепляется за наше сознание и мешает ему двигаться вперёд». Натурфилософские изыскания Циолковского наложили на творчество этого автора крайне весомый отпечаток.

Научные достижения

К. Э. Циолковский утверждал, что теорию ракетостроения он разработал лишь как приложение к своим философским изысканиям. Им написано более 400 работ, большинство которых мало известны широкому читателю.

Первые научные исследования Циолковского относятся к 1880-1881 годам. Не зная об уже сделанных открытиях, он написал работу «Теория газов», в которой изложил основы кинетической теории газов. Вторая его работа - «Механика животного организма» получила благоприятный отзыв И. М. Сеченова, и Циолковский был принят в Русское физико-химическое общество. Основные работы Циолковского после 1884 были связаны с четырьмя большими проблемами: научным обоснованием цельнометаллического аэростата (дирижабля), обтекаемого аэроплана, поезда на воздушной подушке и ракеты для межпланетных путешествий.

Размышляя над жизнью выдающегося человека, невольно задаёшь себе вопрос — в какой степени воплотились его замыслы, реализовались таланты, какие особенности личности помогали, а какие мешали стремительному взлёту, каким образом жизненные обстоятельства преломились в творчестве.

В автобиографии «Черты из моей жизни» К.Э.Циолковский сделал одно признание. Речь шла о его молодости, о середине 70-х годов прошлого века, когда в течение трёх лет он занимался самообразованием в Москве. Он тогда до самозабвения работал в двух крупнейших библиотеках страны — Чертковской и Румянцевской (ныне Государственная российская библиотека), самостоятельно осваивая курсы высшей математики, физики и химии. В этот период интенсивной учёбы и зарождения первых самостоятельных научных идей Константин не избежал платонической любви. Он, юноша без средств, снимавший угол у прачки, переписывался с дочерью миллионера. Влюбился он умозрительно, ни разу не видя своего «предмета». Об этой переписке он и упомянул в автобиографии: «...я уверял свой предмет, что я такой великий человек, которого ещё не было, да и не будет. И теперь (в 75 лет) мне совестно вспомнить об этих словах. Но какова самоуверенность, какова храбрость, имея в виду те жалкие данные, которые я вмещал в себе! Правда, и тогда я уже думал о завоевании Вселенной. Припоминается невольно афоризм: плох тот солдат, который не надеется стать генералом».

К.Э.Циолковский, 1932 г.

Как же сложилась личная жизнь великого человека? Женился он в возрасте 23 лет, будучи начинающим учителем в Боровске, в 1880 году. Его женой стала Варвара Евграфовна Соколова, дочь священника Единоверческой Церкви. Он выбрал для себя подругу жизни раз и навсегда — обдуманно, рационально, чего, казалось бы, трудно было ожидать от страстной непрактичной натуры. В неизданной автобиографии «Фатум. Судьба. Рок» 1919 года он признавался: «На первом плане я ставил свои труды, я был битком набит неземными, то есть необычными людскими идеями, вечно витал в облаках, страстно увлекался Евангелием. Но в то же время у меня была очень страстная натура, счастливая наружность. Меня тянуло к женщинам, я непрерывно влюблялся, что не мешало мне сохранить незагрязнённое, незапятнанное ни малейшим пятнышком наружное целомудрие. Несмотря на взаимность, романы были самого платонического характера, и я, в сущности, ни разу не нарушил целомудрия. Они продолжались всю жизнь до 60-летнего возраста. Но идеи всё вытесняли, все начинания уничтожали. Я решил не следовать страстям, а как можно скорее жениться без любви на доброй и трудящейся девушке, которая не могла бы мешать моим стремлениям. В том же году осенью я выполнил своё намерение... Женитьба эта тоже была судьбой и великим двигателем. Я, так сказать, сам на себя наложил страшные цепи. В жене я не обманулся, дети были ангелы (как и жена). Но половое чувство сердечной неудовлетворённости — самой сильнейшей из всех страстей, заставляло мой ум и силы напрягаться и искать. К вечному унижению глухоты присоединилось непрерывно действующее неудовлетворённое сердечное чувство. Эти две силы гнали меня в жизни, как не могли гнать какие бы то ни было выдуманные, искусственные или педагогические средства».

Подробности знакомства с будущей женой и причины возникшей к ней симпатии Константин Эдуардович объяснял так: «По указанию жителей попал на хлеба к одному вдовцу с дочерью, жившему на окраине города, поблизости реки. Дали две комнаты и стол из супа и каши. Был доволен и жил тут долго. Хозяин — человек прекрасный, но жестоко выпивал. Часто беседовал за чаем, обедом или ужином с дочерью. Поражён был её пониманием Евангелия. Она соглашалась со мной, что Галилейский плотник (Иисус Христос) был человек, только необыкновенного ума, и что звали его все люди хозяином и господином, а не Богом. Пора было жениться, и я женился на ней без любви, надеясь, что такая жена не будет мною вертеть, будет работать и не помешает мне делать то же. Та надежда вполне оправдалась. Такая подруга не могла истощить и мои силы: во-первых, не привлекала меня, во-вторых, и сама была равнодушна и бесстрастна. У меня был врождённый аскетизм, и я ему всячески помогал. С женой мы всегда и всю жизнь спали в отдельных комнатах, иногда и через сени. Так я и она до глубокой старости сохранили силы и способность к умственной деятельности. Она и сейчас (75 лет) много читает. Хорошо ли это было: брачная жизнь без любви? Довольно ли в браке одного уважения? Кто отдал себя высшим целям, для того это хорошо. Но он жертвует своим счастьем и даже счастьем семьи. Последнего я тогда не понимал. Но потом это обнаружилось. От таких браков дети не бывают здоровы, удачны и радостны».

Академический брак, по выражению Циолковского, сыграл роль катализатора его творчества. Была некая компенсаторная функция и других толчков, ударов судьбы, на первый взгляд неблагоприятных — глухота с детства, бедность, отсутствие официального образования, — которые усиливали его стремление реализовать себя, сделать то великое, ради чего он пришёл на эту землю. Учёный полагал, что именно благодаря таким обстоятельствам он достиг научных вершин, стал человеком с мировым именем. Но личные переживания оставили след в творчестве. В работах «Нирвана» 1914 года и «Ум и страсти» 1928 года Циолковский рассмотрел влияние страстей, сильных эмоций, переживаний не только на здоровье человека, но и на смысл его жизни в целом. Сильнейшая из страстей — любовь. «Высочайшая радость жизни есть радость любви; но, Боже мой, как страшна, как опасна для психолога эта радость! Вы увидали человека другого пола, довольно сходного с вами, способного произвести здоровое потомство и, главное, бороться за существование рода: долголетием, красотою, силою, умом, здоровьем, трудолюбием, богатством, непонятною привлекательностью и т.д. Природа сейчас же старается связать вас с этим субъектом противоположного пола. Покамест вы видите и слышите его, деятельность всего вашего физического и нравственного мира усиленно подымается, вы радуетесь, вы блаженствуете. Даже наедине некоторое время вы продолжаете чувствовать то же очарование. Откуда только взялись силы умственные и физические! Вы как бы опьянены тончайшим напитком. Но этот подъём понемногу ослабевает, причиняя вам всё большие и большие муки. Хорошо, если вы имеете возможность опять видеть и слушать ваш "предмет". Причина мучений понятна: ваши мысли сосредоточиваются на ней или на нём. Всё в вашей душе гаснет, кроме идей, влекущих вас к "ней"; и цель природы и причина страданий очевидна...

При отсутствии взаимности или при каких- либо препятствиях к браку одно лицо или оба близки к гибели. Ослабляется кровообращение, дыхание, пищеварение, погасают все мысли, кроме одной: друг о друге и о средствах соединения. В идеальном случае — результат: смертная тоска и гибель. Это оправдывается иногда и на высших животных».

Разумеется, ранят не только любовные страсти. Циолковский относил к отрицательным для человека факторам не только «похмелье наслаждений», но и искусственные возбудители радости (алкоголь, наркотики), и те отрицательные эмоции, которые возникают в результате заботы о близких, — сострадание к несчастьям, страх за жизнь родственников и «муки творчества».

Учёный развил теорию совершенствования человечества путём освобождения от страстей разного рода. В работе «Ум и страсти» он нарисовал идеальную картину человеческих качеств, которые хотел бы видеть у людей будущего: «Разум настолько вырос, что теперь человек мог бы, по-видимому, существовать без низших средств бытия, то есть животных страстей, или инстинктов... Он мог бы жить, размножаться и быть счастливым без участия страстей. Не было бы тяжести жизни, но зато не было бы и жгучих радостей, коротких моментов насыщения и удовлетворения желаний... И сейчас многие люди не могли бы обойтись без страстей, потому что разум и воля их слабы. Но со временем путём искусственного подбора может быть произведено существо без страстей, но с высоким разумом... И человека неизбежно ждёт эта судьба, это преобразование».

На эту же тему учёный рассуждал и в «Нирване»: «Естественный и искусственный подбор...в течение тысячелетий может выработать очень совершенные организмы, мало чувствительные к радостям и страданиям. Молодость их не очень восторгает, и старость их не очень мучает. Получается философское равнодушие, равнодушие Будды, величие нирваны. Не смертный покой, но жизнь, богатая делами, великими поступками, только философски спокойная. Она стоит на страже нашей планеты и распоряжается мудро жизнью и природой. Не позволяет она возникновению несчастий, горя, болезней, смертных агоний, грубых резких радостей, наслаждений и неизбежно сопутствующих им мучений. Не человек один будет застрахован от этих низких животных чувств, но и всё живое. Итак, да здравствует нирвана, нирвана бесполезных чувств, но не поступков!»

Много ли найдётся европейских мыслителей, которые столь глубоко и точно проникли в суть понятия нирваны? Ведь в переводе с санскрита «нирвана» буквально означает угасание, исчезновение, прекращение. Большинство не только мыслящих людей, но и специалистов-индологов сегодня скажет вам, что нирвана означает либо блаженное небытие, то есть обретение покоя после смерти, либо блаженное созерцание, то есть совершенное состояние души при отсутствии активной внешней деятельности. Циолковский, дав своё собственное определение нирваны, глубочайшим образом проник в истинный смысл одного из главных понятий буддизма. Елена Рерих определяет нирвану как совершенство всех элементов и энергий в индивидууме. Нирвана есть развитие идеальных, божественных качеств в человеке в противоположность материальным, животным, то есть страстям. Удивительно, что в буддизме оковы, связывающие человека, идентичны понятию смертных грехов в христианстве. Это телесные страсти, гордость, ненависть, невежество, суеверие.

В определённой мере Константин Эдуардович Циолковский был схож с Львом Толстым, который осознавал собственные, личные человеческие страсти как препятствие на пути совершенствования личности, на пути духовного прогресса и стремился от них освободиться. Циолковский, эмоциональный, тонко чувствующий человек, не только переживший ряд личных трагедий, но и взявший на себя ответственность за судьбы мира, считавший, что невежественное, грубое человечество страдает и нуждается в его помощи как учёного и мыслителя, осознавал, как и Лев Толстой, зависимость человека от собственных эмоций. Он осознал необходимость избавиться от этой зависимости, наполнить жизнь творчеством, трудом, противопоставить эмоциям разум и науку.

Однако вернёмся к семейной жизни Циолковских. Сам Константин Эдуардович вырос в многодетной семье. У него, в свою очередь, родилось семеро детей. Четверо появились на свет в Боровске: старшая дочь Любовь (1881—1957), сыновья Игнатий (1883—1902), Александр (1885—1923) и Иван (1888—1919). В Боровске семья прожила двенадцать лет. Зимой 1892 года перебрались в губернский центр Калугу, так как Циолковский получил повышение по службе «как один из способнейших и усерднейших преподавателей». Жизнь в новом городе началась неудачно, родившийся в июне сын Леонтий умер в младенчестве, не прожив и года (1892— 1893). В Калуге родились ещё две дочери, Мария (1894—1964) и Анна (1897—1922).

Вырастая, дети становились учителями, как и отец. Любовь Константиновна в начале века учительствовала в деревенских школах Калужской области, с 1905 года стала членом РСДРП и занялась революционной пропагандой. Участвовала в рабочих маёвках в Калуге, бывала в Петрограде и Москве, откуда за революционную деятельность была сослана в Тулу, а с 1918 года вместе с младшей сестрой Анной Константиновной работала в Калужском детском доме. Александр Константинович преподавал в сельской школе на Полтавщине. Мария Константиновна учительствовала в Смоленской области. В дни редкого приезда детей в родной дом мать Варвара Евграфовна начинала хлопотать на кухне уже с утра, стараясь устроить праздник.

Чрезвычайно талантлив был старший сын Игнатий. Он с отличием закончил гимназию, где товарищи прозвали его Архимедом за прекрасное знание физики и математики, поступил на физико-математический факультет Московского университета. Вполне возможно, что отец мечтал увидеть в нём своё продолжение. И вдруг... 3 декабря 1902 года из Москвы пришла трагическая телеграмма. Девятнадцатилетний Игнатий Циолковский покончил жизнь самоубийством, отравился цианистым калием. Много лет спустя в автобиографии Константин Эдуардович признавался: «1902 год, 45 лет. Трагическая смерть сына, происшедшая от крайнего пессимизма: жить не стоит. Начитался Ницше, Шопенгауэра. Я тоже был виноват в развитии мрачного настроения сына, так как доказывал, что радостей столько же, сколько и страданий. Мы-то остались живы, несмотря на свою проповедь, а других загубили. Это заставило меня сосредоточиться на свойствах бессмертной материи, искать утешения для всех умерших, для всякого органического и неорганического вещества. С 1902 года я стал писать сочинение "Этика" и в работе пришёл к поразительным и прекрасным выводам. Не будь этой ужасной "случайности", моя мысль пошла бы по другому руслу и не принесла бы того, что принесла».

Квартиру в этом доме снимала семья К.Э.Циолковского. Калуга, ул. Георгиевская, рядом с Георгиевским собором. 1890-е годы

За этой цитатой скрывается многое — нелёгкая жизнь талантливого, душевно ранимого юноши Игнатия Циолковского, разговоры в семейном кругу на философские темы, непростые отношения. Игнатий тяжело переживал бедность семьи, заставлял себя подрабатывать уроками у детей помещиков-самодуров. Он не был согласен с терпением родителей, с их готовностью переносить тяготы жизни. У Константина Эдуардовича также было немало претензий к жизни, однако были мудрость, выносливость, которых оказался лишён его старший сын. Правда, он пережил период пессимизма примерно в возрасте 25-30 лет, о котором писал: «Впадал в отчаяние, сомневался в своих силах. Это было сознание неполноты науки, возможность ошибки и человеческой ограниченности, весьма далёкой от истинного положения вещей...» Сомнения возникли, несмотря на страстное увлечение техникой, научным творчеством, веру в прогресс человечества в целом. Возникли сомнения — а нужно ли всё это, нет ли чего-то более высокого, непознанного? Словом, это были извечные размышления интеллигенции о смысле жизни.

Читал ли Шопенгауэра сам Циолковский? Вероятно, читал. Это ясно из контекста трагических событий, происшедших с Игнатием. Кроме того, наличествуют удивительные параллели в творчестве знаменитого немецкого философа, которого считают апологетом философии пессимизма, и философских текстах Циолковского. В своём главном философском труде «Мир как воля и представление», увидевшем свет в 1819 году, не понятом и не принятом современниками (Циолковские могли пользоваться русским переводом 1900 года), Шопенгауэр среди великого множества доводов в пользу пессимистического отношения к жизни, в частности, говорит о сумме радостей и сумме страданий: «Прежде чем уверенно говорить, что жизнь — благо, достойное желаний и нашей признательности, сравните-ка беспристрастно сумму всех мыслимых радостей, какие только человек может испытать в своей жизни, с суммой всех мыслимых страданий, какие он в своей жизни может встретить. Я думаю, что подвести баланс будет не трудно».

Чрезвычайно близки к этим мыслям рассуждения Циолковского, который ещё в молодости разработал теорию взбаламученного нуля. Он пришёл к выводу, что сумма радостей в жизни человека неизбежно равна сумме страданий. Молодость даёт положительную сумму ощущений, старость — отрицательную (неизбежное разрушение организма), далее следует агония. Сумма жизненных ощущений есть только взбаламученный нуль. Эту мысль учёный выразил ещё в одной из самых ранних неопубликованных работ «Графическое изображение ощущений». Каков же выход? Артур Шопенгауэр нашёл для себя выход в воспевании смерти. Игнатий Циолковский нашёл выход в буквальном следовании советам немецкого философа, который сам совсем не торопился раньше времени проститься с жизнью. Пессимистические настроения Циолковского и потеря сына привели к совершенно иному результату. В один из тяжелейших моментов жизни он начал искать выход, искать противовес смерти.

Теория Циолковского, которую он противопоставил апологетике смерти — это идея бессмертия всего живущего и жившего когда-либо. Всё живо и только временно находится в небытии в форме неорганизованной материи. Надо было найти некую основу жизни, неразрушимую и вечную, и Циолковский нашёл её. Это атом. Атом, согласно и древнейшим классическим религиозным философиям, и современным научным представлениям, практически бессмертен, он живёт всё время существования вселенной. Циолковский был глубоко убежден, что атом обладает потенциальной чувствительностью. Это его имманентное свойство, однако проявляется оно по-разному. В мёртвой природе, в камне, в земле чувствительность практически равна нулю, она как бы спит. В растениях она начинает немного раскрываться, в животных в зависимости от степени их сложности она проявляется всё в большей степени, в человеческом организме она максимальна, максимально развита способность ощущать и чувствовать. Однако этот предел условен. Учёный полагал, что человечество ещё далеко не достигло степени своего совершенства и находится на одной из низших ступеней развития, если сравнивать его состояние с высокоразвитыми космическими цивилизациями. То есть свойства живой материи, проявляющиеся в наших человеческих организмах, имеют огромный потенциал, мы можем идти вперёд, совершенствоваться, достигать высших качеств. Это касается и человеческой морали, и социальных отношений, и власти над природой, и развития науки и техники.

Семья Циолковских летом 1902 г.: Константин Эдуардович, Варвара Евграфовна. Стоят: старший сын Александр, младший сын Иван. Стоят впереди: в тёмном платье — дочь Мария, в светлом — дочь Анна

Итак, небытия нет, а есть только бесконечные комбинации атомов, есть непрерывная богатая и разнообразная органическая жизнь всё в новых и новых телах, с новыми жизненными впечатлениями. «Но вот в чём вопрос: а смерть, а небытие или пребывание в неорганизованной материи после разрушения общества — не будет ли оно томительно или мучительно?! В крепком сне, когда жизнь ещё далеко не угасла, животное почти ничего не чувствует, время летит незаметно... Ещё бесчувственнее существо в обмороке, когда приостанавливается биение сердца. Времени для такого состояния как бы совсем нет... Время есть субъективное ощущение и принадлежит только живому. Для мёртвого, неорганизованного оно не существует. Итак, громадные промежутки небытия, или пребывания материи в неорганизованном "мёртвом" виде, как бы не существуют. Есть же только короткие промежутки жизни. Все они сливаются в одно бесконечное целое... Конечно, один и тот же кусочек материи воплощается, то есть принимает состояние животного, бесчисленное множество раз, так как время никогда не прекращается. Но мы все ошибочно думаем, что наше существование продолжается, пока только сохраняется форма тела, пока я Иванов. После смерти я буду уже не я, а кто-то другой. Я же исчезаю навеки. На самом деле исчезла лишь ваша форма, но чувствовать вы можете и в Васильеве, и в Петрове, и в льве, и в мухе, и в растении...»

По Шопенгауэру, до и после вашего существования было и будет блаженное небытие, бессознательное пребывание в лоне природы. По Циолковскому, до и после вашей нынешней личности была и будет полноценная субъективно бесконечная жизнь. Наибольшую известность получила его философская работа «Монизм вселенной», в которой развиты эти же мысли. Рукопись была закончена в 1925 году, опубликовал её учёный дважды, в 1925 и в 1931. Как и другие свои труды — по ракетной технике, воздухоплаванию, социологии, философии — эти брошюры распространялись им самим. В «Монизме» он писал: «В мои годы умирают, и я боюсь, что вы уйдёте из этой жизни с горечью в сердце, не узнав от меня (из чистого источника знания), что вас ожидает непрерывная радость. Мне хочется, чтобы эта жизнь ваша была светлой мечтой будущего, никогда не кончающегося счастья... Вы будете умирать с радостью в убеждении, что вас ожидает счастье, совершенство, беспредельная и субъективная непрерывность богатой органической жизни. Мои выводы более утешительны, чем обещания самых жизнерадостных религий».

На многих читателей философских книг Циолковского эти идеи производили именно такое впечатление, на которое он рассчитывал. Он получал много писем с откликами, с благодарностью, с просьбой прислать свои труды для распространения среди знакомых. Источниками для знакомства с мнением читателей стали письма, присланные в адрес учёного, и приложения в публикации его работ самого разного содержания. Например, отклики на работу «Монизм вселенной» он мог поместить в брошюре «Дирижабли», его это совершенно не смущало. Вот некоторые из этих откликов:

«Ваши последние печатные труды завершили в моём внутреннем, глубоко спрятанном от всех, сознании процесс эволюции. Теперь я умру сознательно — спокойно. Я и раньше никогда не боялась смерти, но не сознавала почему, а теперь, благодаря вам, знаю. Итак, ваши печатные труды бесповоротно сменили в моём сознании все книги так называемого священного писания» (1930).

Студент Н.И. писал учёному из Москвы в 1930 году: «Очень замечательны книги: "Причина космоса", "Монизм вселенной", "Будущее Земли и человечества". Хорошо было бы, если бы статья "Монизм вселенной" была подробнее. Прочтя эти книги, начинаешь видеть цель жизни... Как много народу, живущего без цели. Мне сдаётся, что все самоубийцы — люди, не имеющие цели. У меня цель — работа в вашей области знаний, и я никогда не кончу самоубийством. Что может быть дороже и лучше жизни? Всё преходяще: любовь, привязанность, красота, но жизнь никогда не прекращается. Мне кажется, что если бы эти три книги были распространены так, как распространена религиозная литература, то давно бы не было та называемых "верующих", было бы гораздо меньше зла, несчастий и преступлений» (1930).

И самому учёному его семейная жизнь также подарила немало радостей. Рождались внуки. У дочери Марии было шестеро детей, родившихся с 1916 по 1928 годы. От туберкулёза умерла 24- летняя младшая дочь Анна, но остался годовалый внук Владимир. Как всякий человек, Константин Эдуардович радовался продолжению рода. В одном из писем 1928 года сообщал: «У меня также было много детей. Теперь остались только две дочери. При мне живут: старуха-жена, старшая дочь, внук от умершей дочери и внучка от другой дочери, живущей в глуши с большой семьёй (теперь у меня все двенадцать человек)».

Циолковский, когда-то с трудом выносивший суету в доме, раздражавшийся на детские шалости, в старости поселил у себя большую семью Марии Константиновны. В это время в доме было семеро детей, начиная с внучки Веры 12-летнего возраста и заканчивая только родившимися близнецами Женей и Лёшей. Учёный много и с удовольствием занимался с внуками, устраивал для них физические опыты и забавы, купил фотоаппарат, дарил много книг. На фотографиях этих лет лицо пожилого человека светится внутренним светом, радостью общения с молодёжью, которая жила под его крылом.

Старшая дочь учёного Любовь Константиновна никогда не выходила замуж. С 1918 года она жила в доме родителей, занималась воспитанием племянника Владимира. Из всех детей она была наиболее близка к отцу, любила и понимала его, как никто другой. Постепенно она стала секретарём Циолковского, переводила письма из-за границы — знала три иностранных языка, делала извлечения из нужных учёному книг и статей, вела обширную переписку с организациями и частными лицами, а научных и общественных контактов у Циолковского становилось всё больше в советское время. В период последней болезни летом 1935 года именно она разбирала с отцом его рукописи. «Думаю, что об отце никто не знает столько, сколько я, и вдобавок его никто не понимает так, как я... Поэтому писать мой долг». После смерти учёного она взялась за воспоминания, стала одним из организаторов Дома-музея К.Э.Циолковского. Её перу принадлежит семь пьес об отце. Увы, Любовь Константиновна оказалась не очень способным драматургом. Пьесы не публиковались. Посылая их по разным инстанциям, она неизменно получала свои труды обратно, однако это занятие её чрезвычайно увлекало. Благодаря этой женщине жила фамилия Циолковских до 1957 года, года начала космической эры. Варвара Евграфовна пережила своего мужа на пять лет, скончалась в 1940 году. Ни один из сыновей не пережил родителей, а девушки выходили замуж и носили другие фамилии. В настоящее время здравствуют 11 потомков великого русского учёного.

"У меня страстная натура, счастливая наружность. Меня тянуло к женщинам, я непрерывно влюблялся (что не мешало мне сохранить незагрязненное, незапятнанное ни малейшим пятнышком наружное целомудрие)"

"Случайный приятель предложил познакомить меня с одной девицей. Но до того ли мне было, когда живот был набит одним черным хлебом, а голова обворожительными мечтами», - пишет он в "Чертах моей жизни".

Три копейки в день. Именно столько из 10-15 рублей в месяц, присылаемых отцом, тратил на свое физическое существование в Москве шестнадцатилетний Костя Циолковский: "Я помню отлично, что, кроме воды и черного хлеба, ничего не было. Каждые три дня я ходил в булочную и покупал там на 9 копеек хлеба. Таким образом, я проживал 90 копеек в месяц". Остальные деньги тратились на самообразование и первые научные изыскания.

Но, повествует Циолковский, "все же и при этих условиях я не избежал любви". А в своей до сих пор не опубликованной автобиографии "Фатум. Судьба. Рок" уточняет: "Любовь была сверхплатоническая". Ольга была дочерью миллионера.

Как пишет биограф Циолковского Валерий Демин, девушка жила затворницей, под неусыпным присмотром строгих родителей. Основным ее занятием было чтение. О чудно м юноше, который превратил свою комнату в сказочную лабораторию, Ольге рассказала хозяйка квартиры, где тот жил (она была вхожа в дом Ольгиных родителей и впоследствии стала "почтальоном" влюбленных). В воображении девицы возник возвышенный образ молодого отшельника - она решилась ему написать. В тайном послании она спрашивала, правда ли, что он мастерит машину, на которой собирается подняться в небо (тот действительно вечерами колдовал над машиной).

Семья Циолковских возле дома Бреева на Лебедянцевской улице. 1902 г. Фотография. Из собрания ГМИК

Между ними завязался долгий эпистолярный роман. В письмах они беседовали о звездах, космосе и полетах. Одинокий глухой юноша делился с ней своими сокровенными идеями. Рассказывал, что придумал машину, которая сумеет оторваться от земли, о кольцах из астероидов, на которых будут стоять солнечные электростанции, о междупланетных перелетах.

В числе прочего в одном из писем он признался ей в следующем: "Ты не догадываешься, но я такой великий человек, какого еще не было, да и не будет". Интересная деталь для понимания характера юного Циолковского. "Моя девица в своем письме смеялась над этим, - откровенно пишет уже взрослый Циолковский в "Чертах моей жизни". - И теперь мне совестно вспомнить об этих словах. Но какова самоуверенность, какова храбрость, имея в виду те жалкие данные, которые я вмещал в себе!"

В конце концов, родители девушки узнали о переписке и велели ей распрощаться с молодым человеком, о чем Ольга и написала Косте. Они так никогда и не встретились.

Он же решил, что любовь не для него, поскольку эмоции лишь осложняют жизнь. Возможно, с этого первого печального литературно-драматического романа и началось философствование Циолковского, которое позже оформилось в стройную систему. Рассуждая логически, он со временем пришел к выводу, что человек в ходе эволюции придет к новому существованию без чувств и превратится в чистую разумную энергию - "лучистого человека". Для себя же Константин определил, что если и женится, то лишь на девушке, которая не будет мешать его научным изысканиям, без всякой любви.

И такая девушка нашлась. 20 августа 1880 года Константин Циолковский женился на Варваре Соколовой. История их знакомства незамысловата. Пробыв три года в Москве, Константин вынужден был вернуться к семье, так как семья больше не могла выделять ему даже скудных средств. Надо было самому зарабатывать на жизнь, и он сдает экзамен на звание учителя народных училищ.

"После рождества (1880), — вспоминает Циолковский, — я получил известие о назначении меня на должность учителя арифметики и геометрии в Боровское уездное училище». В Боровске он поселился в доме священника Единоверческой церкви Евграфа Егоровича Соколова. «По указанию жителей попал на хлеба к одному вдовцу с дочерью, жившему на окраине города, поблизости реки. Дали две комнаты и стол из супа и каши. Был доволен и жил тут долго. Хозяин, человек прекрасный, но жестоко выпивал. Мы часто беседовали за чаем, обедом или ужином с его дочерью. Поражен был ее пониманием Евангелия".

К.Э. Циолковский в своей мастерской. 1930-1931 гг. Фото А.Г.Нетужилина. Из собрания ГМИК

Дочь Соколова Варя была ровесницей Циолковского — моложе его на два месяца. Ее характер пришелся по душе Константину Эдуардовичу, и они вскоре поженились. Вареньку Соколову ее жених поражал еще и тем, что собирался писать собственную версию жизни Христа. Константин никогда не говорил ей о любви и всегда утверждал, что брак был по разуму: "Пора было жениться, и я женился на ней без любви, надеясь, что такая жена не будет мною вертеть, будет работать и не помешает мне делать то же.

Эта надежда вполне оправдалась. Венчаться мы ходили за четыре версты, пешком, не наряжались, в церковь никого не пускали. Вернулись, и никто о нашем браке ничего не знал. Уже давно, чуть не с шестнадцати лет, разорвал теоретически со всеми нелепостями вероисповеданий. В день венчания купил у соседа токарный станок и резал стекла для электрических машин. Браку я придавал только практическое значение".

И вот еще одно характерное для Циолковского признание: "До брака и после него я не знал ни одной женщины, кроме жены. Мне совестно интимничать, но не могу же я лгать. Говорю про дурное и хорошее".

Жили они хорошо, хотя и аскетически: "Я никогда не угощал, не праздновал, сам никуда не ходил, и мне моего жалованья хватало. Одевались мы просто, в сущности, очень бедно, но в заплатах не ходили и никогда не голодали. Были маленькие семейные сцены и ссоры, но я сознавал себя всегда виновным и просил прощения".

В этом браке мятежная душа Циолковского обрела некоторый покой: "Мир восстанавливался. Преобладали все же работы: я писал, вычислял, паял, стругал, плавил и прочее. Делал хорошие поршневые воздушные насосы, паровые машины и разные опыты".

В Боровске Константин Циолковский проработал 12 лет. В это время начались его контакты с российским научным сообществом, вышли первые публикации. Научные изыскания были замечены, молодого ученого переводят в Калугу, чтобы предоставить ему больше возможностей для исследований. В этом городе и прошла вся его дальнейшая жизнь. Здесь он преподавал физику и математику в гимназии и епархиальном училище, а все свободное время посвящал научной работе. Когда Академия наук отказывала Циолковскому в деньгах на строительство его приборов, Варвара молча протягивала мужу сэкономленные на черный день рубли.

"Мы говорим в нашей семье, - поделился правнук Циолковского, инженер РКК "Энергия" Сергей Самбуров, - что, может быть, и не стал бы Циолковский известным всему миру Циолковским, не было бы этих замечательных работ, много было бы не написано, если бы попалась ему не такая жена. Она своей женской интуицией поняла, что он делает великое дело".

Д. И. Иванов. Мария Циолковская, средняя дочь К.Э. Циолковского. Гравюра. 1998 г. Из собрания ГМИК

У Циолковских родились четверо сыновей и три дочки.

Несмотря на бегство от чувств, Циолковский часто влюблялся. "У меня очень страстная натура, счастливая наружность. Меня тянуло к женщинам, я непрерывно влюблялся (что не мешало мне сохранить незагрязненное, незапятнанное ни малейшим пятнышком наружное целомудрие). Несмотря на взаимность, романы были самого платонического характера, и я, в сущности, ни разу не нарушил целомудрия (они продолжались всю жизнь до шестидесятилетнего возраста)".

В своих воспоминаниях он сам признается, что по-настоящему любил всего лишь дважды. И вторая большая любовь пришла к нему в 1914 году, когда Циолковскому было уже 57 лет. Валентина Георгиевна Иванова была почти на 30 лет моложе Циолковского. Познакомились они в доме у ее сестры, чей муж был другом Циолковского. Валентина была не только хороша собой, но умна и образованна, пишет в своих мемуарах "Калужские друзья" ее сестра Лидия Каннинг.

К.Э. Циолковский. 1930 г. Союзфото. Из собрания ГМИК

Она становится его другом и помощником. "Циолковский переписывался с заграничными учеными, но иностранных языков не знал. Всю эту переписку по просьбе Константина Эдуардовича вела на французском языке моя сестра", - пишет Лидия. Он безумно в нее влюбляется. Но не позволяет чувствам брать верх. Спустя пять лет в своей автобиографии он напишет о Валентине Ивановой всего две строчки: "1914 год. Война. Нужда и ее ужасы. Начало любви. Урок любви".

"Женитьба эта тоже была судьбою и великим двигателем, - пишет старый ученый в мемуарах "Фатум. Судьба. Рок". - Я, так сказать, сам на себя наложил страшные цепи. В жене я не обманулся. Дети были ангелы, как и жена". Но лишь их любви ему было мало. Он жаждал обожания, восхищения, преклонения красивых женщин. "К вечному унижению глухоты присоединилось непрерывно действующее неудовлетворенное сердечное чувство, - признается он. - Эти две силы гнали меня в жизни, как не могли гнать какие бы то ни было выдуманные, искусственные или педагогические средства".

Д. И. Иванов. Анна Циолковская, младшая дочь К.Э. Циолковского. Гравюра. 1998 г. Из собрания ГМИК

Встреча же с Валентиной показала, как неправильны были выводы, к которым он пришел после романа с Ольгой. "Половое чувство сердечной неудовлетворенностью — самой сильнейшей из всех страстей — заставляло мой ум и силы напрягаться и искать, - признавался он. - Я не знал ни одной женщины кроме жены, но между нами не было главного - простой страстной человеческой любви".

Уже в одной из самых последних работ ученый напишет: "Женитесь по любви. Академический брак не сделает счастливыми ни вас, ни ваших детей".

К онстантин Циолковский - ученый-самоучка, ставший основоположником современной космонавтики. Его стремлению к звездам не помешали ни бедность, ни глухота, ни изолированность от отечественного научного сообщества.

Детство в Ижевском

О своем рождении ученый писал: «Появился новый гражданин вселенной, Константин Циолковский» . Это случилось 17 сентября 1857 года в селе Ижевское Рязанской губернии. Циолковский рос непоседой: лазал по крышам домов и деревьям, прыгал с большой высоты. Родители называли его «птицей» и «блаженным». Последнее касалось важной черты характера мальчика - мечтательности. Константин любил грезить вслух и «платил младшему брату», чтобы тот слушал его «бредни».

Зимой 1868 года Циолковский заболел скарлатиной и из-за осложнений почти полностью оглох. Он оказался отрезан от мира, постоянно получал насмешки, а свою жизнь считал «биографией калеки».

После болезни мальчик замкнулся и стал мастерить: он рисовал чертежи машин с крыльями и даже создал агрегат, который двигался за счет силы пара. В это время семья жила уже в Вятке. Константин пытался учиться в обычной школе, но не преуспел: «учителей совершенно не слышал или слышал одни неясные звуки» , а поблажек «тугоухому» не делали. Через три года Циолковского отчислили за неуспеваемость. Ни в каком образовательном заведении он более не учился и остался самоучкой.

Константин Циолковский. Фотография: tvkultura.ru

Константин Циолковский в детстве. Фотография: wikimedia.org

Константин Циолковский. Фотография: cosmizm.ru

Учеба в Москве

Когда Циолковскому было 14, отец заглянул в его мастерскую. В ней он обнаружил самодвижущиеся коляски, ветряные мельницы, самодельную астролябию и много других удивительных механизмов. Отец дал сыну денег и отправил поступать в Москву, в Высшее техническое училище (ныне МГТУ им. Баумана). До Москвы Константин доехал, но поступать в училище не стал. Вместо этого он записался в единственную городскую бесплатную библиотеку - Чертковскую - и углубился в самостоятельное изучение наук.

Бедность Циолковского в Москве была чудовищной. Он не работал, получал 10–15 рублей в месяц от родителей и мог питаться одним только черным хлебом: «Каждые три дня я ходил в булочную и покупал там на 9 коп. хлеба. Таким образом, я проживал 90 коп. в месяц» , - вспоминал он. На все оставшиеся деньги ученый покупал «книги, трубки, ртуть, серную кислоту», - и другие материалы для опытов. Ходил Циолковский в отрепьях. Бывало, что на улице мальчишки дразнили его: «Что это, мыши, что ли, съели ваши брюки?»

В 1876 году отец Циолковского вызвал его домой. Вернувшись в Киров, Константин стал давать частные уроки. Преподаватель из глухого Циолковского вышел блестящий. Он мастерил из бумаги многогранники, чтобы объяснять ученикам геометрию, и вообще часто объяснял предмет на опытах. О Циолковском пошла слава талантливого учителя-чудака.

В 1878 году Циолковские вернулись в Рязань. Константин снял комнату и вновь засел за книги: изучал физико-математические науки по циклу средней и высшей школы. Спустя год он экстерном сдал экзамены в Первой гимназии и отправился преподавать арифметику и геометрию в город Боровск в Калужской губернии.

В Боровске Циолковский женился. «Пора было жениться, и я женился на ней без любви, надеясь, что такая жена не будет мною вертеть, будет работать и не помешает мне делать то же. Эта надежда вполне оправдалась» , - так он писал о своей супруге. Ей была Варвара Соколова, дочь священника, в доме которого ученый снимал комнату.

Константин Циолковский. Фотография: ruspekh.ru

Константин Циолковский. Фотография: biography-life.ru

Константин Циолковский. Фотография: tvc.ru

Первые шаги в науке

Все свои силы Циолковский отдавал науке и почти все учительское жалование в 27 рублей тратил на научные опыты. Свои первые научные работы «Теория газов», «Механика животного организма» и «Продолжительность лучеиспускания Солнца» он отправил в столицу. Ученый свет того времени (в первую очередь Иван Сеченов и Александр Столетов) отнесся к самоучке доброжелательно. Ему даже предложили вступить в Русское физико-химическое общество. На приглашение Циолковский не ответил: ему было нечем платить членские взносы.

Отношения Циолковского с академическим ученым сообществом были непростыми. В 1887 году он отказался от приглашения встретиться со знаменитым профессором математики Софьей Ковалевской . Потом он потратил много времени и сил, чтобы прийти к кинетической теории газов. Дмитрий Менделеев , изучив его труд, недоуменно ответил: «Кинетическая теория газов открыта 25 лет назад» .

Циолковский был настоящим чудаком и мечтателем. «Всегда я что-нибудь затевал. Поблизости была река. Вздумал я сделать сани с колесом. Все сидели и качали рычаги. Сани должны были мчаться по льду... Потом я заменил это сооружение особым парусным креслом. По реке ездили крестьяне. Лошади пугались мчащегося паруса, приезжие ругали матерным гласом. Но по глухоте я долго об этом не догадывался» , - вспоминал он.

Главным проектом Циолковского в это время был дирижабль. Ученый решил уйти от применения взрывоопасного кислорода, заменив его горячим воздухом. А разработанная им стягивающая система позволяла «кораблю» сохранять постоянную подъемную силу при различной высоте полета. Циолковский просил деятелей науки пожертвовать ему 300 рублей на постройку крупного металлического макета дирижабля, но материальную помощь ему так никто и не оказал.

Интерес к полетам над землей у Циолковского угас - его заинтересовали звезды. В 1887 году он написал небольшую повесть «На Луне», где описал ощущения человека, попавшего на земной спутник. Значительная часть предположений, высказанных им в работе, впоследствии оказалась верной.

Константин Циолковский во время работы. Фотография: kp.ru

Константин Циолковский во время работы. Фотография: wikimedia.org

Покорение космоса

С 1892 года Циолковский работал преподавателем физики в епархиальном женском училище. Чтобы справляться со своим недугом, ученый смастерил «особую слуховую трубу», которую прижимал к уху, когда ученицы отвечали ему предмет.

В 1903 году Циолковский окончательно переключился на работы, связанные с освоением космоса. В статье «Исследование мировых пространств реактивными приборами» он впервые обосновал, что аппаратом для успешных космических полетов могла стать ракета. Ученый также разработал концепцию жидкостного ракетного двигателя. В частности, определил скорость, необходимую для выхода аппарата в Солнечную систему («вторая космическая скорость»). Циолковский занимался многими практическими вопросами космоса, которые позднее сформировали основу для советского ракетостроения. Он предложил варианты ракетного управления, систем охлаждения, конструкции сопла и системы подачи топлива.

С 1932 года к Циолковскому был приставлен личный врач - именно он выявил у ученого неизлечимое заболевание. Но Циолковский продолжал работать. Он говорил: чтобы закончить начатое, нужно еще 15 лет. Но этого времени у него не оказалось. «Гражданин вселенной» скончался 19 сентября 1935 года в возрасте 78 лет.