Новая система международных отношений получила начало в конце ХХ века в результате завершения Холодной войны и крушения биполярной системы международных отношений. Тем не менее, в указанный период произошли более фундаментальные и качественные системные трансформации: вместе с Советским Союзом перестали существовать не только конфронтационная система международных отношений периода Холодной войны и Ялтинско-Потсдамский миропорядок, - подорванной оказалась намного более старая система Вестфальского мира и ее принципы.
Однако на протяжении всего последнего десятилетия ХХ века в мировой науке активно шли дискуссии о том, какова будет новая конфигурация мира в духе Вестфалии. Спор разгорелся между двумя основными концепциями мирового порядка: концепциями однополярности и многополярности.
Естественно, в свете только что окончившейся Холодной войны первым напрашивался вывод об однополярном мировом порядке, поддерживаемом единственной оставшейся сверхдержавой – Соединенными Штатами Америки. Между тем, на деле все оказалось не так просто. В частности, как указывают некоторые исследователи и политики (например, Е.М.Примаков, Р.Хаас и др.), с концом биполярного мира исчез сам феномен сверхдержавности с мировой экономической и геополитической авансцены в традиционном его понимании: «Во времена "холодной войны", пока существовали две системы, были и две супердержавы - Советский Союз и Соединенные Штаты. Сегодня супердержав нет вообще: Советский Союз прекратил свое существование, но и Соединенные Штаты, хотя они и обладают исключительным политическим влиянием и являются самым мощным в военном и экономическом отношении государством мира, утратили такой статус»[ Примаков Е.М. Мир без сверхдержав [Электронный ресурс] // Россия в глобальной политике. Октябрь 2003 г. – URL: http://www.globalaffairs.ru/articles/2242.html]. В итоге для США была заявлена роль не единственной, а одной из нескольких опор нового мирового порядка.
Американской идее был брошен вызов. Основными противниками монополии США в мире стали Объединенная Европа, все более набирающий силу Китай, Россия, Индия и Бразилия. Так, например, Китай, а за ним и Россия приняли в качестве официальной внешнеполитической доктрины концепцию многополярности мира в ХХI веке. Развернулась своего рода борьба против угрозы господства однополярности, за поддержание многополярного баланса сил как главного условия стабильности в мире. Кроме того, очевиден и тот факт, что за прошедшие после ликвидации СССР годы США фактически так и не смогли, несмотря на свое стремление к мировому лидерству, утвердить себя в этой роли. Более того, им пришлось испытать горечь неудач, они «завязли» там, где, казалось бы, не было проблем (тем более в отсутствие второй сверхдержавы): в Сомали, на Кубе, в бывшей Югославии, Афганистане, Ираке. Таким образом, США на рубеже веков так и не смогли стабилизировать ситуацию в мире.
Пока в научных кругах шли споры о структуре новой системы международных отношений ряд событий, произошедших на рубеже веков, фактически сами расставили все точки над «i».
Можно выделить несколько этапов:
1. 1991 – 2000 гг. – этот этап можно определить как период кризиса всей международной системы и период кризиса в России. В это время в мировой политике безапелляционно доминировала идея однополярности во главе с США, а Россию воспринимали как «бывшую сверхдержаву», как «проигравшую сторону» в Холодной войне, некоторые исследователи даже пишут о возможном распаде РФ в ближайшем будущем (например, З.Бжезинский). В результате в этот период наблюдался некий диктат в отношении действий РФ со стороны мирового сообщества.
Во многом это было связано с тем, что внешняя политика РФ начала 90-х ХХ века имела четкий «проамериканский вектор». Иные тенденции внешней политики проявились примерно после 1996 года, благодаря замене на посту министра иностранных дел западника А. Козырева государственником Е. Примаковым. Разница в позициях этих деятелей обусловила не только смену вектора российской политики - она становится более самостоятельной, но многие аналитики заговорили о преобразовании модели российской внешней политики. Изменения, привнесенные Е.М. Примаковым, вполне могут быть названы последовательной "доктриной Примакова". «Ее суть: взаимодействовать с основными мировыми актерами, ни к кому жестко не примыкая». По мнению российского исследователя Пушкова А., «это «третий путь», позволяющий избежать крайностей «доктрины Козырева» («положение младшего и на все или почти на все согласного партнера Америки») и националистической доктрины («дистанцироваться от Европы, США и западных институтов - НАТО, МВФ, Всемирного банка»), попытаться превратиться в самостоятельный центр притяжения для всех тех, у кого не сложились отношения с Западом, от боснийских сербов до иранцев».
После отставки Е. Примакова с поста премьер-министра в 1999 году определенная им геостратегия в основном была продолжена - по сути ей не было иной альтернативы и она отвечала геополитическим амбициям России. Таким образом, наконец, России удалось сформулировать собственную геостратегию, концептуально вполне обоснованную и довольно практичную. Вполне естественно, что Запад ее не принял, так как она имела амбициозный характер: Россия по-прежнему намерена играть роль мировой державы и не собирается соглашаться с понижением ее глобального статуса.
2. 2000-2008 гг. – начало второго этапа без сомнения было знаменовано в большей степени событиями 11 сентября 2001 г., в результате чего в мире фактически происходит крах идеи однополярности. В политических и научных кругах США постепенно начинают говорить об отходе от гегемонистской политики и необходимости установления мирового лидерства США, поддерживаемого ближайшими соратниками из развитого мира.
Кроме того, в начале XXI века происходит смена политических лидеров практически во всех ведущих странах. В России к власти приходит новый президент В.Путин и ситуация начинает меняется. В Путин окончательно утверждает идею многополярного мира в качестве базовой во внешнеполитической стратегии России. В такой многополярной структуре Россия претендует на роль одного из главных игроков, наряду с Китаем, Францией, Германией, Бразилией и Индией. Однако США не хотят уступать свое лидерство. В результате разыгрывается настоящая геополитическая война, а основные баталии разыгрываются на постсоветском пространстве (например, «цветные революции», газовые конфликты, проблема расширения НАТО за счет ряда стран на постсоветском пространстве и т.д.).
Второй этап некоторые исследователи определяют как «постамериканский»: «Мы живем в постамериканский период мировой истории. Это на самом деле многополярный мир, опирающийся на 8 – 10 столпов. Они не равно сильные, но имеют достаточно автономии. Это США, Западная Европа, Китай, Россия, Япония, но и Иран, и Южная Америка, где ведущая роль у Бразилии. ЮАР на Африканском континенте и другие столпы – центры силы». Тем не менее, это не «мир после США» и тем более без США. Это мир, где вследствие подъема других глобальных «центров силы» и усиления их влияния сокращается относительное значение роли Америки, что на протяжении последних десятилетий наблюдается в глобальной экономике и торговле. Происходит настоящее «глобальное политическое пробуждение», как пишет З. Бжезинский в своей последней книге . Это «глобальное пробуждение» определяется такими разнонаправленными силами, как экономический успех, национальное достоинство, повышение уровня образования, информационная «вооруженность», историческая память народов. Отсюда, в частности, возникает неприятие американской версии мировой истории.
3. 2008 год – настоящее время – третий этап, прежде всего, был ознаменован приходом к власти в России нового президента - Д.А.Медведева, а затем избрание В.В.Путина на прежний президентский пост. В целом, внешняя политика начала 21 века была продолжена.
Кроме того, события в Грузии в августе 2008 года сыграли ключевую роль на этом этапе: во-первых, война в Грузии стала свидетельством того, что «переходный» период трансформации международной системы завершился; во-вторых, произошла окончательная расстановка сил на межгосударственном уровне: стало очевидно, что новая система имеет абсолютно иные основания и Россия здесь сможет сыграть ключевую роль, разработав некую глобальную концепцию, базирующуюся на идее многополярности.
«После 2008 года Россия перешла на позицию последовательной критики глобальной деятельности Соединенных Штатов, защищая прерогативы ООН, незыблемость суверенитета и необходимость укрепления нормативной базы в сфере безопасности. Соединенные Штаты, напротив, выказывают пренебрежение к ООН, способствуя «перехвату» ряда ее функций другими организациями – НАТО прежде всего. Американские политики выдвигают идею создания новых международных организаций по политико-идеологическому принципу – на основе соответствия их будущих членов демократическим идеалам. Американская дипломатия стимулирует антироссийские тенденции в политике стран Восточной и Юго-Восточной Европы и пытается создавать на пространстве СНГ региональные объединения без участия России» – пишет российский исследователь Т.Шаклеина.
Россия вместе с США пытаются сформировать некую адекватную модель российско-американского взаимодействия «в условиях ослабления общей управляемости (governance) мировой системы». Существующая до этого модель была приспособлена к учету интересов США, так как Россия долгое время была занята восстановлением собственных сил и во многом зависела от отношений с США.
Сегодня Россию многие упрекают в амбициозности и намерении соперничать с США. Американский исследователь А. Коэн пишет: «…Россия заметно ужесточила свою международную политику и в достижении целей все более полагается на силу, а не на международное право… Москва усилила антиамериканскую политику и риторику и готова бросить вызов интересам США, где и когда это возможно, включая Крайний Север».
Подобные высказывания формируют сегодняшний контекст высказываний об участии России в мировой политике. Стремления российского руководства ограничить диктат США во всех международных делах очевидно, но благодаря этому наблюдается рост конкурентности международной среды. Тем не менее, «снижение накала противоречий возможно, если все страны, а не только Россия, осознают важность взаимовыгодной кооперации и взаимных уступок». Необходима выработка новой глобальной парадигмы дальнейшего развития мирового сообщества, основанной на идее многовекторности и полицентричности.
Некоторые особенности современных международных отношений заслуживают особого внимания. Они характеризуют то новое, что отличает формирующуюся на наших глазах международную систему от предыдущих ее состояний.
Интенсивные процессы глобализации относятся к важнейшим характеристикам современного мирового развития.
Они, с одной стороны, являются очевидным свидетельством обретения международной системой нового качества - качества глобальности. Но с другой - их развитие имеет для международных отношений немалые издержки. Глобализация может проявляться в авторитарных и иерархических формах, порождаемых своекорыстными интересами и устремлениями наиболее развитых государств. Высказываются опасения по поводу того, что глобализация делает их еще сильнее, тогда как слабые оказываются обреченными на полную и необратимую зависимость.
Тем не менее противодействовать глобализации не имеет смысла, какими бы благими мотивами при этом ни руководствоваться. Данный процесс имеет глубокие объективные предпосылки. Уместная аналогия - движение социума от традиционализма к модернизации, от патриархальной общины к урбанизации.
Глобализация привносит в международные отношения целый ряд важных черт. Она делает мир целостным, увеличивая его способность эффективно реагировать на проблемы общего характера, которые в XXI в. становятся все более важными для международно-политического развития. Взаимозависимость, возрастающая в результате глобализации, способна служить базисом для преодоления расхождений между странами, мощным стимулом для выработки взаимоприемлемых решений.
Вместе с тем некоторые связанные с глобализацией явления - унификация с ее обезличенностью и утратой индивидуальных особенностей, эрозия идентичности, ослабление национально-государственных возможностей регулирования социума, опасения касательно собственной конкурентоспособности - могут вызывать в качестве защитной реакции приступы самоизоляции, автаркии, протекционизма.
В долгосрочном плане такого рода выбор будет обрекать любую страну на перманентное отставание, оттесняя ее на обочину магистрального развития. Но здесь, как и во многих других областях, давление конъюнктурных мотивов может оказаться весьма и весьма сильным, обеспечивая политическую поддержку линии на «защиту от глобализации».
Поэтому одним из узлов внутренней напряженности в складывающейся международно-политической системе становится коллизия между глобализацией и национальной самобытностью отдельных государств. Все они, равно как и международная система в целом, сталкиваются с необходимостью найти органическое сочетание этих двух начал, совместить их в интересах поддержания устойчивого развития и международной стабильности.
Равным образом в условиях глобализации возникает необходимость скорректировать представление и о функциональном предназначении международной системы. Она, разумеется, должна поддерживать свою дееспособность в решении традиционной задачи сведения к общему знаменателю несовпадающих или расходящихся интересов и устремлений государств - не допускать между ними столкновений, чреватых слишком серьезными катаклизмами, обеспечивать выход из конфликтных ситуаций и т.п. Но сегодня объективная роль международно-политической системы приобретает более широкий характер.
Это обусловлено новым качеством формирующейся в настоящее время международной системы - наличием в ней весомого компонента глобальной проблематики. Последняя требует не столько урегулирования споров, сколько определения совместной повестки дня, не столько минимизации разногласий, сколько максимизации взаимного выигрыша, не столько определения баланса интересов, сколько выявления интереса общего.
Конечно, «позитивные» задачи не снимают и не подменяют собой всех остальных. Тем более что предрасположенность государств к сотрудничеству далеко не всегда превалирует над их озабоченностью конкретным балансом выигрышей и издержек. Нередко совместные созидательные действия оказываются невостребованными по причине своей низкой эффективности. Их, наконец, может сделать невозможными и масса других обстоятельств - экономических, внутриполитических и т.п. Но само наличие общих проблем порождает некую нацеленность на то, чтобы решать их совместно - придавая международно-политической системе некий конструктивный стержень.
Наиболее важными направлениями действий по глобальной позитивной повестке дня являются:
- преодоление бедности, борьба с голодом, содействие социально- экономическому развитию наиболее отсталых стран и народов;
- поддержание экологического и климатического баланса, минимизация негативных воздействий на среду обитания человечества и биосферу в целом;
- решение крупнейших глобальных проблем в области экономики, науки, культуры, здравоохранения;
- предупреждение и минимизация последствий природных и техногенных катастроф, организация спасательных операций (в том числе по гуманитарным основаниям);
- борьба с терроризмом, международной преступностью и другими проявлениями деструктивной активности;
- организация порядка натерриториях, утративших политико-административную управляемость и оказавшихся во власти анархии, угрожающей международному миру.
Успешный опыт совместного решения такого рода проблем может стать стимулом для кооперативного подхода к тем спорным ситуациям, которые возникают в русле традиционных международно-политических коллизий.
В общем плане вектор глобализации указывает на становление глобального общества. На продвинутой стадии этого процесса речь может идти и о формировании власти в планетарном масштабе, и о развитии глобального гражданского общества, и о преобразовании традиционных межгосударственных отношений во внутриобщественные отношения будущего глобального социума.
Речь, однако, вдет о достаточно отдаленной перспективе. В складывающейся сегодня международной системе обнаруживаются лишь некоторые проявления этой линии. В их числе:
- определенная активизация наднациональных тенденций (прежде всего через передачу отдельных функций государства структурам более высокого уровня);
- дальнейшее становление элементов глобального права, транснациональной юстиции (инкрементальным путем, но не скачкообразно);
- расширение сферы деятельности и повышение востребованности международных неправительственных организаций.
Международные отношения - это отношения по поводу самых разнообразных сторон развития общества. Поэтому далеко не всегда оказывается возможным выделить некий доминирующий фактор их эволюции. Это, например, достаточно наглядно демонстрирует диалектика экономики и политики в современном международном развитии.
Казалось бы, на его ход сегодня, после устранения гипертрофированной значимости идеологического противостояния, характерного для эпохи холодной войны, все возрастающее влияние оказывает совокупность факторов экономического порядка - ресурсных, производственных, научнотехнологических, финансовых. В этом иногда видят возвращение международной системы в «нормальное» состояние - если таковым считать ситуацию безусловного приоритета экономики над политикой (а применительно к международной сфере - «геоэкономики» над «геополитикой»). В случае доведения этой логики до экстремума можно даже говорить о своего рода ренессансе экономического детерминизма - когда исключительно или преимущественно экономическими обстоятельствами объясняются все мыслимые и немыслимые последствия для взаимоотношений на мировой арене.
В современном международном развитии действительно обнаруживаются некоторые особенности, которые, казалось бы, подтверждают этот тезис. Так, например, не работает гипотеза о том, что компромиссы в сфере «низкой политики» (в том числе по экономическим вопросам) достигаются проще, чем в сфере «высокой политики» (когда на кону оказываются престиж и геополитические интересы). Этот постулат, как известно, занимает важное место в осмыслении международных отношений с позиций функционализма - но он явно опровергается практикой нашего времени, когда зачастую именно экономические вопросы оказываются более конфликтными, чем дипломатические коллизии. Да и во внешнеполитическом поведении государств экономическая мотивация не просто весома, но во многих случаях явно выходит на первый план.
Однако данный вопрос требует более тщательного анализа. Констатация приоритетности экономических детерминант нередко носит поверхностный характер и не дает оснований для сколько-либо значимых или самоочевидных выводов. К тому же эмпирические данные свидетельствуют о том, что экономика и политика не соотносятся только как причина и следствие - их взаимосвязь более сложна, многомерна и эластична. В международных отношениях это проявляется не менее отчетливо, чем во внутристрановом развитии.
Международно-политические последствия, возникающие по причине изменений внутри экономической сферы, прослеживаются на протяжении всей истории. Сегодня это подтверждается, например, в связи с упоминавшимся подъемом Азии, который стал одним из крупнейших событий в развитии современной международной системы. Здесь в числе прочего огромную роль сыграли мощный технологический прогресс и резко расширившаяся доступность информационных товаров и услуг за пределами стран «золотого миллиарда». Имела место и коррекция экономической модели: если вплоть до 1990-х годов прогнозировались чуть ли не безграничный рост сектора услуг и движение к «постиндустриальному обществу», то впоследствии произошла смена тренда в сторону своего рода индустриального ренессанса. Некоторым государствам в Азии удалось на этой волне выйти из нищеты и влиться в число стран с «поднимающейся экономикой» (emerging economies). И уже из этой новой реальности исходят импульсы к перенастройке международнополитической системы.
Возникающие в международной системе крупные проблемные темы чаще всего имеют и экономическую, и политическую составляющую. Примером такого симбиоза может служить возродившаяся значимость контроля над территорией в свете обостряющейся конкуренции за природные ресурсы. Ограниченность и/или дефицит последних в сочетании со стремлением государств обеспечить надежные поставки по приемлемым ценам - все это, вместе взятое, становится источником повышенной чувствительности в отношении территориальных ареалов, являющихся предметом споров относительно их принадлежности или вызывающих озабоченность касательно надежности и безопасности транзита.
Иногда на этой почве возникают и обостряются коллизии традиционного типа - как, например, в случае с акваторией Южно-Китайского моря, где на кону огромные запасы нефти на континентальном шельфе. Здесь буквально на глазах усиливается внутрирегиональная конкуренция КНР, Тайваня, Вьетнама, Филиппин, Малайзии, Брунея; активизируются попытки установления контроля над Парасельскими островами и архипелагом Спартли (что позволит претендовать на эксклюзивную 200-мильную экономическую зону); осуществляются демонстрационные акции с использованием военно-морских сил; выстраиваются неформальные коалиции с вовлечением внерегиональных держав (или же последним просто адресуют призывы обозначить свое присутствие в регионе) и т.п.
Примером кооперативного решения возникающих проблем такого рода могла бы стать Арктика. В этом ареале также существуют конкурентные взаимоотношения по поводу разведанных и эвентуальных природных ресурсов. Но вместе с тем есть мощные стимулы к развитию конструктивного взаимодействия прибрежных и внерегиональных государств - исходя из совместной заинтересованности в налаживании транспортных потоков, решении экологических проблем, поддержании и развитии биоресурсов региона. В целом современная международная система развивается через возникновение и «распутывание» разнообразных узлов, образующихся на пересечении экономики и политики. Именно так формируются новые проблемные поля, равно как и новые линии кооперативного или конкурентного взаимодействия на международной арене.
На современные международные отношения значительное влияние оказывают ощутимые изменения, связанные с проблематикой безопасности. Прежде всего это касается понимания самого феномена безопасности, соотношения различных ее уровней (глобального, регионального, национального), вызовов международной стабильности, равно как и их иерархии.
Угроза мировой ядерной войны утратила свой былой абсолютный приоритет, хотя само наличие крупных арсеналов средств массового поражения полностью не устранило возможность глобальной катастрофы.
Но одновременно все более грозной становится опасность распространения ядерного оружия, других видов ОМУ, ракетных технологий. Осознание этой проблемы как глобальной - важный ресурс мобилизации международного сообщества.
При относительной стабильности глобальной стратегической обстановки нарастает вал многообразных конфликтов на более низких уровнях международных отношений, равно как и имеющих внутренний характер. Сдерживать и разрешать такие конфликты становится все труднее.
Качественно новыми источниками угроз выступают терроризм, наркобизнес, другие виды криминальной трансграничной деятельности, политический и религиозный экстремизм.
Выход из глобального противостояния и уменьшение опасности возникновения мировой ядерной войны парадоксальным образом сопровождались замедлением процесса ограничения вооружений и их сокращения. В этой сфере даже наблюдался явный регресс - когда некоторые важные соглашения (ДОВСЕ, Договор по ПРО) перестали действовать, а заключение других оказалось под вопросом.
Между тем именно переходный характер международной системы делает особенно актуальным усиление контроля над вооружениями. Ее новое состояние ставит государства перед новыми вызовами и требует адаптировать к ним военно-политический инструментарий - причем таким образом, чтобы избежать коллизий во взаимоотношениях друг с другом. Накопленный в этом плане опыт нескольких десятилетий уникален и бесценен, и начинать все с нуля было бы просто нерационально. Важно и другое - продемонстрировать готовность участников к кооперативным действиям в сфере, имеющей для них ключевое значение, - сфере безопасности. Альтернативный подход - действия исходя из сугубо национальных императивов и без учета озабоченностей других стран - был бы крайне «плохим» политическим сигналом, свидетельствующим о неготовности ориентироваться на глобальные интересы.
Особого внимания требует вопрос о сегодняшней и будущей роли ядерного оружия в складывающейся международно-политической системе.
Каждое новое расширение «ядерного клуба» оборачивается для нее тяжелейшим стрессом.
Экзистенциальным стимулом для такого расширения становится сам факт сохранения ядерного оружия крупнейшими странами в качестве средства обеспечения своей безопасности. Не ясно, можно ли ожидать с их стороны каких-то значимых перемен в обозримом будущем. Их высказывания в поддержку «ядерного нуля», как правило, воспринимаются скептически, предложения на этот счет зачастую кажутся формальными, неконкретными и не вызывающими доверия. На практике же ядерный потенциал модернизируется, совершенствуется и «перенастраивается» на решение дополнительных задач.
Между тем в условиях нарастания военных угроз может утратить значение и негласный запрет на боевое использование ядерного оружия. И тогда международно-политическая система столкнется с принципиально новым вызовом - вызовом локального применения ядерного оружия (устройства). Это может произойти практически в рамках любого мыслимого сценария - с участием какой-либо из признанных ядерных держав, неофициальных членов ядерного клуба, претендентов на вступление в него или террористов. Такая «локальная» по формальным признакам ситуация могла бы иметь крайне серьезные глобальные последствия.
От ядерных держав требуются высочайшее чувство ответственности, подлинно новаторское мышление и беспрецедентно высокая мера взаимодействия, чтобы минимизировать политические импульсы для такого развития событий. Особое значение в этом плане должны иметь договоренности между Соединенными Штатами и Россией о глубоком сокращении своих ядерных потенциалов, а также придание процессу ограничения и сокращения ядерных вооружений многостороннего характера.
Важным изменением, касающимся уже не только сферы безопасности, но и вообще используемого государствами инструментария в международных делах, является переоценка фактора силы в мировой и национальной политике.
В комплексе инструментов политики наиболее развитых стран все более весомыми становятся невоенные средства - экономические, финансовые, научно-технические, информационные и многие другие, условно объединяемые понятием «мягкой силы». В определенных ситуациях они позволяют оказывать на других участников международной жизни эффективное несиловое давление. Умелое использование этих средств работает и на формирование позитивного имиджа страны, ее позиционирование как центра притяжения для других стран.
Однако существовавшие в начале переходного периода представления о возможности чуть ли не полностью элиминировать фактор военной силы или существенно сократить ее роль оказались явно завышенными. Многие государства видят в военной силе важное средство обеспечения своей национальной безопасности и повышения своего международного статуса.
Крупные державы, отдавая предпочтение несиловым методам, политически и психологически готовы к избирательному прямому использованию военной силы или угрозы применения силы в отдельных критических ситуациях.
Что касается ряда средних и малых стран (особенно в развивающемся мире), то многие из них за недостатком других ресурсов рассматривают военную силу как имеющую первостепенное значение.
В еще большей мере это относится к странам с недемократической политической системой, в случае склонности руководства к противопоставлению себя международному сообществу с использованием авантюристических, агрессивных, террористических методов достижения своих целей.
В целом об относительном уменьшении роли военной силы приходится говорить достаточно осторожно, имея в виду развивающиеся глобальные тенденции и стратегическую перспективу. Однако одновременно происходит качественное совершенствование средств ведения войны, равно как и концептуальное переосмысление ее характера в современных условиях. Использование этого инструментария в реальной практике отнюдь не уходит в прошлое. Не исключено, что его применение может стать даже более широким по территориальному ареалу. Проблему будут скорее видеть в том, чтобы обеспечить достижение максимального результата в кратчайшие сроки и при минимизации политических издержек (как внутренних, так и внешних).
Силовой инструментарий нередко оказывается востребованным и в связи с новыми вызовами безопасности (миграция, экология, эпидемии, уязвимость информационных технологий, чрезвычайные ситуации и т.п.). Но все-таки в этой области поиск совместных ответов происходит в основном вне силового поля.
Один из глобальных вопросов современного международно-политического развития - соотношение внутренней политики, государственного суверенитета и международного контекста. Подход, исходящий из недопустимости внешнего вовлечения во внутренние дела государств, обычно отождествляется с Вестфальским миром (1648 г.). На условно круглую (350-ю) годовщину его заключения пришелся пик дебатов о преодолении «вестфальской традиции». Тогда, на исходе прошлого столетия, превалировали представления о чуть ли не кардинальных изменениях, назревающих в международной системе по этому параметру. Сегодня кажутся уместными более сбалансированные оценки - в том числе и по причине достаточно противоречивой практики переходного периода.
Понятно, что в современных условиях об абсолютном суверенитете можно говорить либо по причине профессиональной неграмотности, либо по мотивам сознательного манипулирования этой темой. Происходящее внутри страны не может быть отделено непроницаемой стеной от ее внешних взаимоотношений; проблемные ситуации, возникающие в рамках государства (этноконфессионального характера, связанные с политическими противоречиями, развивающиеся на почве сепаратизма, порождаемые миграционными и демографическими процессами, проистекающие из коллапса государственных структур и т.п.), становится все труднее удержать в чисто внутреннем контексте. Они влияют на взаимоотношения с другими странами, затрагивают их интересы, сказываются на состоянии международной системы в целом.
Усиление взаимосвязи внутренних проблем и взаимоотношений с внешним миром происходит и в контексте некоторых более общих тенденций мирового развития. Упомянем, к примеру, универсалистские предпосылки и последствия научно-технического прогресса, беспрецедентное распространение информационных технологий, растущее (хотя и не повсеместно) внимание к проблемам гуманитарного и/или этического плана, уважению прав человека и т.п.
Отсюда проистекают два следствия. Во-первых, государство принимает на себя определенные обязательства касательно соответствия своего внутреннего развития определенным международным критериям. В сущности, в формирующейся системе международных отношений такая практика постепенно приобретает все более широкий характер. Во-вторых, возникает вопрос о возможности внешнего воздействия на внутриполитические ситуации в тех или иных странах, его целях, средствах, пределах и т.п. Эта тема уже носит гораздо более противоречивый характер.
В максималистской интерпретации она получает свое выражение в концепции «смены режима» как наиболее радикальном средстве добиться искомого внешнеполитического результата. Инициаторы операции против Ирака в 2003 г. преследовали именно эту цель, хотя и воздерживались от ее формального провозглашения. А в 2011 г. организаторы международных военных действий против режима Муаммара Каддафи в Ливии фактически такую задачу ставили открыто.
Однако речь идет о крайне чувствительном сюжете, затрагивающем национальный суверенитет и требующем весьма осторожного отношения. Ибо в противном случае может произойти опасная эрозия важнейших основ существующего миропорядка и воцарение хаоса, в котором будет господствовать лишь право сильного. Но все же важно подчеркнуть, что и международное право, и внешнеполитическая практика эволюционируют (впрочем, весьма медленно и с большими оговорками) в направлении отказа от принципиальной недопустимости воздействия извне на положение в той или иной стране.
Обратная сторона проблемы - весьма часто встречающееся жесткое противодействие властей какому бы то ни было внешнему вовлечению. Такая линия обычно объясняется необходимостью защиты от вмешательства во внутренние дела страны, а на деле часто мотивируется нежеланием транспарентности, опасением критики, неприятием альтернативных подходов. Может иметь место и прямое обвинение внешних «недоброжелателей» с целью перевести на них вектор общественного недовольства и оправдать жесткие действия против оппозиции. Правда, опыт «Арабской весны» 2011 г. показал, что исчерпавшим запас внутренней легитимности режимам дополнительных шансов это может и не дать - тем самым, кстати говоря, обозначив еще одну достаточно примечательную новацию для формирующейся международной системы.
И все же на этой почве может возникать дополнительная конфликтность в международно-политическом развитии. Нельзя исключать и серьезных противоречий между внешними контрагентами охваченной волнениями страны, когда происходящие в ней события трактуются с прямо противоположных позиций.
Москва, например, видела в «оранжевой революции» на Украине (2004- 2005 гг.) следствие происков внешних сил и активно им противодействовала - что создавало тогда новые линии напряженности в ее отношениях и с ЕС, и с США. Аналогичные коллизии возникли в 2011 г. в связи с оценкой событий в Сирии и в контексте обсуждения возможной реакции на них Совета Безопасности ООН.
В целом в становлении новой системы международных отношений обнаруживается параллельное развитие двух, казалось бы, прямо противоположных тенденций. С одной стороны, в обществах с превалирующей политической культурой западного типа происходит определенное возрастание готовности терпимо относиться к вовлечению в «чужие дела» по мотивам гуманитарного или солидаристского плана. Впрочем, указанные мотивы нередко нейтрализуются озабоченностью по поводу издержек такого вмешательства для страны (финансовых и связанных с угрозой человеческих потерь). С другой стороны, наблюдается растущее противодействие таковому со стороны тех, кто считает себя его фактическим или эвентуальным объектом. Первая из этих двух тенденций, как представляется, сориентирована на будущее, но вторая черпает свою силу в апеллировании к традиционным подходам и, вполне вероятно, имеет более широкую поддержку.
Объективно стоящая перед международно-политической системой задача - найти адекватные методы реагирования на возможные коллизии, возникающие на этой почве. Вполне вероятно, что здесь - учитывая, в частности, события 2011 г. в Ливии и вокруг нее - потребуется предусмотреть и ситуации с возможным применением силы, но не через волюнтаристское отрицание международного права, а через его укрепление и развитие.
Однако вопрос, если иметь в виду более долговременные перспективы, имеет гораздо более широкий характер. Обстоятельства, в которых сталкиваются императивы внутреннего развития государств и их международно-политические взаимоотношения, относятся к числу наиболее трудных для приведения к общему знаменателю. Здесь есть круг конфликтогенных тем, вокруг которых возникают (или могут возникать в будущем) наиболее серьезные узлы напряженности не по ситуативным, а по принципиальным основаниям. Например:
- взаимная ответственность государств в вопросах использования и трансграничного перемещения природных ресурсов;
- усилия по обеспечению собственной безопасности и восприятие таких усилий другими государствами;
- коллизия между правом народов на самоопределение и территориальной целостностью государств.
Простые решения для такого рода проблем не просматриваются. Жизнеспособность формирующейся системы международных отношений будет в числе прочего зависеть и от умения ответить на этот вызов.
Отмеченные выше коллизии выводят и аналитиков, и практиков на вопрос о роли государства в новых международно-политических условиях. Некоторое время назад в концептуальных оценках касательно динамики и направленности развития международной системы высказывались довольно пессимистические предположения о судьбе государства в связи с нарастающей глобализацией и усиливающейся взаимозависимостью. Институт государства, согласно таким оценкам, подвергается усиливающейся эрозии, и само оно постепенно теряет статус главного действующего лица на мировой арене.
В переходный период эта гипотеза была протестирована - и не подтвердилась. Процессы глобализации, развитие глобального управления и международного регулирования не «отменяют» государства, не задвигают его на задний план. Ни одной из значимых функций, которые государство выполняет в качестве основополагающего элемента международной системы, оно не утратило.
Вместе с тем функции и роль государства претерпевают значительную трансформацию. Таковая происходит прежде всего в контексте внутристрано- вого развития, но ее влияние на международно-политическую жизнь также существенно. Более того, в качестве общей тенденции можно отметить возрастание ожиданий в отношении государства, которое оказывается вынужденным реагировать на них, в том числе и активизируя свое участие в международной жизни.
Наряду с ожиданиями в условиях глобализации и информационной революции возникают более высокие требования к дееспособности и эффективности государства на мировой арене, качеству его взаимодействия с окружающей международно-политической средой. Изоляционизм, ксенофобия, вызывающая враждебность к другим странам могут приносить определенные дивиденды конъюнктурного плана, но становятся абсолютно дисфункциональными на сколько-нибудь значимых временных отрезках.
Напротив, возрастает востребованность кооперативного взаимодействия с другими участниками международной жизни. А его отсутствие может оказаться причиной обретения государством сомнительной репутации «изгоя» - не как некоего формального статуса, но как своего рода клейма, которым негласно отмечены «нерукопожатные» режимы. Хотя по поводу того, насколько корректна такая классификация и не используется ли она в манипулятивных целях, существуют разные взгляды.
Еще одна проблема - возникновение недееспособных и малодееспособных государств (failed states and failing states). Этот феномен нельзя назвать абсолютно новым, но условия постбиполярности в какой-то степени облегчают его возникновение и вместе с тем делают более заметным. Здесь тоже нет четких и общепризнанных критериев. Вопрос об организации управления территориями, на которых отсутствует сколько-нибудь эффективная власть, относится к числу наиболее трудных для современной международной системы.
Крайне важной новеллой современного мирового развития является растущая роль в международной жизни наряду с государствами также и иных действующих лиц. Правда, в период примерно с начала 1970-х до начала 2000-х годов на этот счет существовали явно завышенные ожидания; даже глобализация часто трактовалась как постепенное, но все более масштабное замещение государств негосударственными структурами, что приведет к радикальному преобразованию международных отношений. Сегодня ясно, что этого в обозримой перспективе не произойдет.
Но сам феномен «негосударственных акторов» как действующих лиц в международно-политической системе получил значительное развитие. По всему спектру эволюции социума (будь то сфера материального производства или организация финансовых потоков, этнокультурные или экологические движения, правозащитная или криминальная активность и т.п.), везде, где возникает потребность в трансграничном взаимодействии, таковое происходит с участием возрастающего числа негосударственных структур.
Некоторые из них, выступая на международном поле, действительно бросают вызов государству (как, например, террористические сети), могут ориентироваться на независимое от него поведение и даже располагать более значимыми ресурсами (бизнес-структуры), проявляют готовность взять на себя ряд его рутинных и особенно вновь возникающих функций (традиционные неправительственные организации). В результате международно-политическое пространство становится поливалентным, структурируется по более сложным, многомерным алгоритмам.
Однако ни по одному из перечисленных направлений, как уже отмечалось, государство этого пространства не покидает. В одних случаях оно ведет жесткую борьбу с конкурентами - и таковая становится мощным стимулом межгосударственного сотрудничества (например, по вопросам противодействия международному терроризму и международной преступности). В других стремится поставить их под контроль или по крайней мере добиться того, чтобы их деятельность была более открытой и содержала более весомую социальную компоненту (как в случае с транснациональными бизнес-структурами).
Активность некоторых из числа традиционных неправительственных организаций, действующих в трансграничном контексте, может вызывать раздражение государств и правительств, особенно в тех случаях, когда властные структуры становятся объектом критики и давления. Но более конкурентоспособными в международной среде оказываются государства, умеющие наладить эффективное взаимодействие со своими конкурентами и оппонентами. Существенное значение имеет и то обстоятельство, что такое взаимодействие повышает устойчивость международного порядка, способствует более действенному решению возникающих проблем. А это выводит нас на рассмотрение вопроса о том, как функционирует международная система в современных условиях.
В настоящее время современные международные отношения характеризуются динамичным развитием, многообразием различных взаимосвязей и непредсказуемостью. Холодная война и, соответственно, биполярное противостояние ушли в прошлое. Переходный момент от биполярной системы к становлению современной системы международных отношений начинается с 1980-х годов, как раз во время политики М.С. Горбачева, а именно во время «перестройки» и «нового мышления».
В настоящий момент, в эпоху постбиполярного мира, статус единственной сверхдержавы - США находится в «фазе вызова», что говорит о том, что сегодня число держав, готовых бросить вызов Соединенным Штатам возрастает большими темпами. Уже на данный момент как минимум две сверхдержавы являются очевидными лидерами на международной арене и готовы бросить вызов Америке - это Россия и Китай. А если рассматривать взгляды Е.М. Примакова в его книге «Мир без России? К чему ведет политическая близорукость», то по его прогностическим оценкам роль гегемона США будут разделять с Европейским Союзом, Индией, Китаем, Южной Корее и Японией.
В данном контексте стоит отметить важные события в международных отношениях, которые демонстрируют становление России в качестве независимой от Запада страны. В 1999 году, во время бомбардировки Югославии войсками НАТО, Россия выступила в защиту Сербии, что подтвердило самостоятельность политики России от Запада.
Также необходимо упомянуть выступление Владимира Путина перед послами в 2006 году. Стоит отметить, что совещание послов России проходит ежегодно, однако именно в 2006 году Путин вперые заявил, что Россия должна играть роль великой державы, руководствуясь своими национальными интересами. Через год, 10 февраля 2007 года прозвучала знаменитая Мюнхенская речь Путина, которая, по сути, является первым откровенным разговором с Западом. Путин провел жесткий, но очень глубокий анализ политики Запада, которая привела к кризису системы мировой безопасности. Кроме того, президент высказался о неприемлемости однополярного мира, и теперь, через 10 лет стало очевидно, что сегодня Соединенные Штаты не справляются с ролью мирового жандарма.
Таким образом, современные международные отношения сейчас находятся в транзите, а Россия с времен двадцатого века показала свою независимую политику во главе с достойным лидером.
Также тенденцией современных международных отношений является глобализация, которая противоречит Вестфальской системе, построенной на идее относительно изолированных и самодостаточных государств и на принципе «баланса сил» между ними. Стоит отметить, что глобализация имеет неравномерный характер, так как современный мир является довольно ассиметричным, поэтому глобализация считается противоречивым явлением современных международных отношений. Необходимо упомянуть, что именно распад Советского Союза является мощным всплеском глобализации как минимум в экономической сфере, так как тогда же активно начали действовать транснациональные корпорации, имеющие экономический интерес.
Кроме того следует подчеркнуть, что тенденцией современных международных отношений является активная интеграция стран. Глобализация отличается от интеграции между странами отсутствием межгосударственных договоров. Однако, именно глобализация влияет на стимулирование процесса интеграции, так как делает межгосударственные границы прозрачными. Развитие тесного сотрудничества в рамках региональных организаций, активно начавшееся в конце двадцатого века, является очевидным тому доказательством. Обычно на региональном уровне происходит активная интеграция стран именно в экономической сфере, что положительно влияет и на глобальный политический процесс. В то же время процесс глобализации отрицательно влияет на внутреннюю экономику стран, потому что ограничивает возможность национальных государств контролировать свои внутренние экономические процессы.
Рассматривая процесс глобализации, хотелось бы упомянуть слова министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова, которые он произнес в рамках форума «Территория смыслов»: «Сейчас эта самая модель глобализации, включая ее экономические и финансовые аспекты, которую этот клуб избранных под себя выстроил - так называемая либеральная глобализация, она сейчас, по-моему, терпит фиаско». То есть очевидным является факт того, что Запад хочет сохранить свое доминирование на международной арене, однако, как отметил, Евгений Максимович Примаков в свое книге «Мир без России? К чему ведет политическая близорукость»: «США уже давно не единоличный лидер» и это говорит о новой фазе в развитии международных отношений. Таким образом, объективнее всего рассматривать будущее международных отношений, как становление не многополярного, а именно полицентричного мира, так как тенденция региональных объединений приводит к формированию не полюсов, а центров силы.
Активную роль в развитии международных отношений играют межгосударственные организации, а также неправительственные международные организации и транснациональные корпорации (ТНК), кроме того, большое влияние на развитие международных отношений оказывает появление международных финансовых организаций и глобальных торговых сетей, что также является следствием сдвига принципов Вестфаля, где единственным актором международных отношений было именно государство. Стоит отметить, что ТНК могут проявлять заинтересованность именно к региональным объединениям, так как они ориентированы на оптимизацию издержек и на создание единых производственных сетей, поэтому оказывают давление на правительство для развития свободного регионального инвестиционного и торгового режима.
В условиях глобализации и постбиполярности межгосударственные организации все больше нуждаются в реформировании с целью придания их работе большей эффективности. Например, деятельность ООН, очевидно, нуждается в реформировании, так как, по сути, ее действия не приносят существенного результата для стабилизации кризисных ситуаций. Владимир Путин в 2014 году предлагал два условия для реформирования организации: согласованность в принятии решения по реформированию ООН, а также сохранение всех фундаментальных основ деятельности. В очередной раз о необходимости реформирования ООН заговорили участники дискуссионного клуба «Валдай» на заседании с В.В. Путиным. Также стоит упомянуть, что Е.М. Примаков говорил о том, что ООН должна стремиться к усилению своего влияния при рассмотрении вопросов, угрожающих национальной безопасности. А именно не предоставлять право вета для большого числа стран, право должно принадлежать только постоянным членам Совета Безопасности ООН. Также Примаков говорил о необходимости развития других структур кризисного регулирования, а не только СБ ООН, и рассматривал преимущества от идеи разработки хартии антитеррористических действий.
Именно поэтому одним из важных фактором развития современных международных отношений является эффективная система международной безопасности. Одной из самых серьезных проблем на международной арене является опасность распространения ядерного оружия и других видов ОМУ. Именно поэтому стоит отметить, что в переходный период современной системы международных отношений необходимо способствовать усилению контроля над вооружениями. Ведь такие важные соглашения, как Договор по ПРО и Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) перестали действовать, а заключение новых так и осталось под вопросом.
Кроме того, в рамках развития современных международных отношений актуальным является не только проблема терроризма, но и проблема миграции. Миграционный процесс пагубно влияет на развитие государств, ведь от этой международной проблемы страдает не только страна-исхода, но и страна-реципиент, так как мигранты ничего положительного для развития страны не делают, в основном, распространяя еще более широкий спектр проблем, таких как наркоторговля, терроризм и преступность. Для решения ситуации данного характера используется система коллективной безопасности, которая также как и ООН нуждается в реформировании, потому что, наблюдая за их деятельностью, можно сделать вывод о том, что региональные организации коллективной безопасности не имеют согласованности не только между собой, но и с Советом Безопасности ООН.
Также стоит отметить значительное влияние мягкой силы (soft power) на развитие современных международных отношений. Концепция мягкой силы Джозефа Ная подразумевает под собой способность добиваться желаемых целей на международной арене, не используя насильственные методы (жесткую силу), а применяя политическую идеологию, культуру общества и государства, а также внешнюю политику (дипломатию). В России понятие “мягкая сила” появилось в 2010 году в предвыборной статье Владимира Путина “Россия и меняющийся мир”, где президент ясно сформулировал определение данной концепции: “Мягкая сила” - это комплекс инструментов и методов достижения внешнеполитических целей без применения оружия, а за счет информационных и других рычагов воздействия”.
На данный момент самыми очевидными примерами развития “мягкой силы” является проведение в России в 2014 году зимней олимпиады в Сочи, а также проведение чемпионата мира в 2018 году во многих городах России.
Стоит отметить, что в Концепциях внешней политики Российской Федерации 2013 и 2016 годов упоминается “мягкая сила”, использование инструментов которой признается неотъемлемой составляющей внешней политики. Однако разница между концепциями заключается в роли публичной дипломатии. В Концепции внешней политики России 2013 года уделяется большое внимания именно публичной дипломатии, так как она создает благоприятный образ страны за рубежом. Ярким примером публичной дипломатии в России является создание в 2008 году Фонда поддержки публичной дипломатии имени А. М. Горчакова, главной миссией которого является «поощрение развития сферы публичной дипломатии, а также содействие формированию благоприятного для России общественного, политического и делового климата за рубежом». Но, несмотря на положительное влияние публичной дипломатии на Россию, в Концепции внешней политики России 2016 года исчезает проблематика публичной дипломатии, что выглядит довольно нецелесообразным, поскольку публичная дипломатия - это институциональная и инструментальная основа реализации «мягкой силы». Однако, стоит отметить, что в системе публичной дипломатии России активно и успешно развиваются направления связанные с международной информационной политикой, что уже является хорошим плацдармом для повышения эффективности внешнеполитической работы.
Таким образом, если Россия будет развивать свою концепцию мягкой силы, основываясь на принципы Концепции внешней политики РФ 2016, а именно на верховенство права в международных отношениях, на справедливый и устойчивый миропорядок, то Россия на международной арене будет воспринята положительна.
Очевидно, что современные международные отношения, находясь в транзите и развиваясь в довольно нестабильном мире, будут сохранять непредсказуемый характер, однако перспективы развития международных отношений с учетом усиления региональной интеграции и влияния центров силы дают достаточно позитивные векторы развития глобальной политики.
Ссылки на источники:
- Примаков Е.М. Мир без России? К чему ведет политическая близорукость.- М.: ИИК «Российская газета» С-239.
- Операция НАТО против Союзной Республики Югославии 1999 года. - URL: https://ria.ru/spravka/20140324/1000550703.html
- Выступление на совещании с послами и постоянными представителями Российской Федерации. - URL: http://kremlin.ru/events/president/transcripts/23669
- Выступление и дискуссия на Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности. - URL: http://kremlin.ru/events/president/transcripts/24034
- Современная модель глобализации терпит фиаско, заявил Лавров. - URL: https://ria.ru/world/20170811/1500200468.html
- Примаков Е.М. Мир без России? К чему ведет политическая близорукость. - М.: ИИК “Российская газета” 2009. С-239.
- Путин: ООН нуждается в реформе. - URL: https://www.vesti.ru/doc.html?id=1929681
- Заглянуть за горизонт. Владимир Путин встретился с участниками заседания клуба “Валдай” // Международный дискуссионный клуб “Валдай”. - URL: http://ru.valdaiclub.com/events/posts/articles/zaglyanut-za-gorizont-putin-valday/
- Примаков Е. М. Мир без России? К чему ведет политическая близорукость. - М.: ИИК “Российская газета” 2009. С-239.
- Владимир Путин. Россия и меняющийся мир // “Московские новости”. - URL: http://www.mn.ru/politics/78738
- Концепция внешней политики Российской Федерации (2013). - URL: http://static.kremlin.ru/media/events/files/41d447a0ce9f5a96bdc3.pdf
- Концепция внешней политики Российской Федерации (2016). - URL:
- Фонд Горчакова // Миссия и задачи. - URL: http://gorchakovfund.ru/about/mission/
Гулянц Виктория
УДК 327(075) Г.Н.КРАЙНОВ
ЭВОЛЮЦИЯ СИСТЕМЫ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ И ЕЕ ОСОБЕННОСТИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
Выступая на пленарной сессии Международного дискуссионного клуба «Валдай» (г.Сочи, 24 октября 2014 г.) с докладом «Мировой порядок: Новые правила или игра без правил?», Президент России В.В. Путин отметил, что мировая система «сдержек и противовесов», сложившаяся в годы холодной войны, разрушена при активном участии США, однако доминирование одного центра силы привело только к растущему хаосу в международных отношениях. По его словам, США, столкнувшись с неэффективностью однополярного мира, пытаются воссоздать "некое подобие квазидвуполярной системы", ища для себя "образ врага" в лице Ирана, Китая или России. Российский лидер считает, что международное сообщество находится на исторической развилке, где есть угроза игры без правил в мировом порядке, что в мировом порядке следовало провести "разумную реконструкцию" (1).
Ведущие мировые политики и политологи также указывают на неизбежность формирования нового миропорядка, новой системы международных отношений (4).
В связи с этим, актуальным является историко-политологический анализ эволюции системы международных отношений и рассмотрение возможных вариантов формирования нового мирового порядка на современном этапе.
Следует отметить, что до середины XVII в. международные отношения характеризовались разобщенностью их участников, бессистемностью международных взаимодействий, главным проявлением которых выступали кратковременные вооруженные конфликты или длительные войны. В разные периоды историческими гегемонами в мире были Древний Египет, Персидская империя, Держава Александра Македонского, Римская империя, Византийская империя, империя Карла Великого, Монгольская империя Чингис-хана, Османская Империя, Священная Римская империя и др. Все они были ориентированы на установление своего единоличного господства, построение однополярного мира. В средние века свое господство над народами и государствами пыталась установить католическая церковь во главе с папским престолом. Международные отношения имели анархический характер и отличались большой неопред ел ённостью. В результате, каждый участник международных отношений был вынужден предпринимать шаги, исходя из непредсказуемости поведения других участников, что приводило к открытым конфликтам.
Современная же система межгосударственных отношений ведет свое начало с 1648 г., когда Вестфальский мир положил конец Тридцатилетней войне в Западной Европе и санкционировал распад Священной Римской империи на самостоятельные государства. Именно с этого времени в качестве главной формы политической организации общества повсеместно утверждается национальное государство (в западной терминологии - «государство-нация»), а доминирующим принципом международных отношений становится принцип национального (т.е. государственного) суверенитета. Основными принципиальными положениями Вестфальской модели мира были:
Мир состоит из суверенных государств (соответственно, в мире нет единой высшей власти, и отсутствует принцип универсалистской иерархии управления);
Система базируется на принципе суверенного равенства государств и, следовательно, их невмешательстве во внутренние дела друг друга;
Суверенное государство обладает неограниченной полнотой власти над своими гражданами в пределах своей территории;
Мир регулируется международным правом, понимаемым как право договоров суверенных государств между собой, которые должны соблюдаться;- суверенные государства выступают субъектами международного права, только они - международно-признанные субъекты;
Международное право и регулярная дипломатическая практика - неотъемлемые атрибуты отношений между государствами (2, 47-49).
В основе идеи национального государства, обладающего суверенитетом, были четыре главные характеристики: наличие территории; наличие населения, проживающего на данной территории; легитимное управление населением; признание другими национальными государствами. При
НОМАИ ДОНИШГОҲ* УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ* SCIENTIFIC NOTES
отсутствии хотя бы одной из этих характеристик государство становится резко ограниченным в своих возможностях, или перестает существовать. Основой государственно-центристской модели мира стали "национальные интересы", по которым возможен поиск компромиссных решений (а не ценностные ориентиры, в частности религиозные, по которым компромиссы невозможны). Важной чертой Вестфальской модели была географическая ограниченность сферы ее действия. Она носила отчетливо выраженный европоцентристский характер.
После Вестфальского мира вошло в обычай держать при иностранных дворах постоянных резидентов, дипломатов. Впервые в исторической практике были перекроены и чётко определены межгосударственные границы. Благодаря этому стали возникать коалиции, межгосударственные союзы, которые постепенно стали приобретать важное значение. Папство потеряло значение как наднациональная сила. Государства во внешней политике стали руководствоваться собственными интересами и амбициями.
В это время возникает теория европейского равновесия, получившая свое развитие в трудах Н. Макиавелли. Он предлагал установить баланс сил между пятью итальянскими государствами. Теорию европейского равновесия со временем воспримет вся Европа, и она будет работать вплоть до современности, являясь основой международных союзов, коалиций государств.
В начале XVIII в. при заключении Утрехтского мира (1713), который положил конец борьбе за испанское наследство между Францией и Испанией, с одной стороны, и коалицией государств во главе с Великобританией - с другой, появляется понятие «баланс сил» (англ.: balance of power) в международных документах, дополнивший Вестфальскую модель и получивший широкое распространение в политической лексике второй половины XX в. Баланс сил - это распределение мирового влияния между отдельными центрами силы - полюсами и может принимать различные конфигурации: биполярную, трёхполюсную, мультиполярную (или многополюсную)
ит. д. Главная цель баланса сил - предотвращение доминирования в международной системе одного или группы государств, обеспечить поддержание международного порядка.
На основе взглядов Н.Макиавелли, Т. Гобса, а также А.Смита, Ж.-Ж.Руссо и др. складываются первые теоретические схемы политического реализма и либерализма.
C политологической точки зрения система Вестфальского мира (суверенных государств) существует и сейчас, однако с исторической - она распалась в начале XIX в.
Система международных отношений, сложившаяся после наполеоновских войн, была нормативно закреплена Венским конгрессом 1814-1815 гг. Державы-победительницы видели смысл своей коллективной международной деятельности в создании надежных барьеров против распространения революций. Отсюда обращение к идеям легитимизма. Венской системе международных отношений присуща идея европейского концерта - баланса сил между европейскими государствами. «Европейский концерт» (англ.: Concert of Europe) базировался на общем согласии больших государств: России, Австрии, Пруссии, Франции, Великобритании. Элементами Венской системы выступали не только государства, но и коалиции государств. «Европейский концерт», оставаясь формой гегемонии больших государств и коалиций, впервые эффективно ограничил их свободу действий на международной арене.
Венская международная система утверждала установленное в результате наполеоновских войн соотношение сил, закрепляла границы национальных государств. Россия закрепила за собой Финляндию, Бессарабию и расширила свои западные границы за счет Польши, разделив ее между собой, Австрией и Пруссией.
Венская система зафиксировала новую географическую карту Европы, новое соотношение геополитических сил. В основу этой геополитической системы был положен имперский принцип контроля географического пространства в пределах колониальных империй. Во время действия Венской системы сформировались империи: Британская (1876), Немецкая (1871), Французская (1852). В 1877 г. турецкий султан взял себе титул «Император османов», а Россия стала империей раньше - в 1721 г.
В рамках этой системы впервые было сформулировано понятие великие державы (тогда, в первую очередь, Россия, Австрия, Великобритания, Пруссия), оформились многосторонняя дипломатия и дипломатический протокол. Многие исследователи называют Венскую систему международных отношений первым примером коллективной безопасности.
В начале XX столетия на мировую арену выходят новые государства. Это прежде всего США, Япония, Еермания, Италия. С этого момента Европа перестает быть единственным континентом, где формируются новые мировые государства-лидеры.
НОМАИ ДОНИШГОҲ* УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ* SCIENTIFIC NOTES
Мир постепенно перестает быть европоцентристским, международная система начинает превращаться в глобальную.
Версальско-Вашингтонская система международных отношений - мультиполярный мировой порядок, основы которого были заложены по завершенииПервой мировой войны 1914-1918 гг. Версальским мирным договором 1919 г., договорами с союзниками Германии соглашениями, заключёнными на Вашингтонской конференции 1921-1922 гг.
Европейская (Версальская) часть этой системы была сформирована под влиянием геополитических и военно-стратегических соображений стран-победительниц в Первой мировой войне (главным образом, Великобритании, Франции, США, Японии) при игнорировании интересов побеждённых и вновь образованных стран
(Австрия, Венгрия, Югославия, Чехословакия, Польша, Финляндия, Латвия, Литва, Эстония),
что делало эту структуру уязвимой из-за требований её преобразования и не способствовало долговременной стабильности в мировых делах. Ее характерной чертой была антисоветская направленность. Самую большую выгоду от Версальской системы получили Великобритания, Франция и США. В это время в России шла гражданская война, победа на которой осталась за большевиками.
Отказ США от участия в функционировании Версальской системы, изоляция Советской России и антигерманская направленность превращали её в несбалансированную и противоречивую систему, тем самым увеличивая потенциал будущего мирового конфликта.
Следует отметить, что составной частью Версальского мирного договора был Устав Лиги Наций -межправительственной организации, который определил в качестве основных целей развитие сотрудничества между народами, гарантии их мира и безопасности. Первоначально его подписали 44 государства. США не ратифицировали этот договор и не вошли в число членов Лиги Наций. Тогда не вошли в нее СССР, а также Германия.
Одной из ключевых в создании Лиги Наций была идея коллективной безопасности. Предполагалось, что государства имеют законное право противостоять агрессору. На практике, как известно, это не удалось сделать, и мир в 1939 г. был ввергнут в новую мировую войну. Лига Наций фактически тоже прекратила существование в 1939 г., хотя формально была распущена в 1946 г. Однако многие элементы структуры и процедуры, а также основные цели Лиги Наций былиунаследованы Организацией Объединенных Наций (ООН).
Вашингтонская система, распространяющаяся на Азиатско-Тихоокеанский регион, отличалась несколько большим равновесием, но тоже была не универсальной. Её нестабильность обусловливали неопределённость политического развития Китая, милитаристский внешнеполитический курс Японии, тогдашний изоляционизм США и др. Начиная с «доктрины Монро», политика изоляционизма породила одну важнейшую черту американской внешней политики - склонность к односторонним действиям (унилатерализм).
Ялтинско-Потсдамская система международных отношений -система международных отношений, закрепленная договорами и соглашениями на Ялтинской (4-11 февраля 1945 г.) и Потсдамской (17 июля - 2 августа 1945 г.) конференциях глав государств Антигитлеровской коалиции.
Впервые вопрос послевоенного урегулирования на высшем уровне был поставлен еще в ходе Тегеранской конференции 1943 г., где уже тогда достаточно отчетливо проявилось усиление позиции двух держав - СССР и США, к которым все больше переходит решающая роль в определении параметров послевоенного мира, то есть еще в ходе войны зарождаются предпосылки формирования основ будущего биполярного мира. В полной мере эта тенденция проявилась на Ялтинской и Потсдамской конференциях, когда главную роль в решении ключевых проблем, связанных с формированием новой модели международных отношений играли две, теперь уже сверхдержавы,- СССР и США. Ялтинско-Потсдамская система международных отношений характеризовалась:
Отсутствием (в отличие, например, от Версальско-Вашингтонской системы) необходимой правовой базы, что делало ее весьма уязвимой для критики и признания некоторыми государствами;
Биполярностью на основе военно-политического превосходства двух сверхдержав (СССР и США) над остальными странами. Вокруг них происходило формирование блоков (ОВД и НАТО). Биполярность не исчерпывалась только военно-силовым превосходством двух государств, она охватывала практически все сферы -общественно-политическую, экономическую, идеологическую, научно-техническую, культурную и т.д.;
НОМАИ ДОНИШГОҲ* УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ* SCIENTIFIC NOTES
Конфронтационностью, означавшей, что стороны постоянно противопоставляли свои действия друг другу. Конкуренция, соперничество и антагонизм, а не сотрудничество между блоками были ведущими характеристиками отношений;
Наличием ядерного оружия, грозившим многократным взаимным уничтожением сверхдержав с их союзниками, что явилось особым фактором в противостоянии сторон. Постепенно (после Карибского кризиса 1962 г.) стороны стали рассматривать ядерное столкновение лишь как самое крайнее средство воздействия на международные отношения, и в этом смысле ядерное оружие имело свою сдерживающую роль;
Политико-идеологическим противостоянием между Западом и Востоком, капитализмом и социализмом, привнесшим в международные отношения дополнительную бескомпромиссность при разногласиях и конфликтах;
Относительно высокой степенью управляемости международных процессов вследствие того, что требовалось согласование позиций фактически только двух сверхдержав (5,с.21-22). Послевоенные реалии, непримиримость конфронтационных отношений между СССР и США, значительно ограничили возможность ООН реализовать свои уставные функции и цели.
США хотели установить в мире американскую гегемонию под лозунгом «Pax Americana», а СССР стремился к утверждению социализма в мировом масштабе. Идеологическая конфронтация, «борьба идей», приводила к взаимной демонизации противоположной стороны и оставалась важной чертой послевоенной системы международных отношений. Система международных отношений, связанная с противостоянием двух блоков, получила название «биполярной».
В эти годы гонка вооружений, а затем ее ограничение, проблемы военной безопасности были центральными вопросами международных отношений. В целом же жесткое соперничество двух блоков, которое не раз грозило вылиться в новую мировую войну, получило название холодной войны (англ.: cold war). Опаснейшим моментом в истории послевоенного периода был Карибский (Кубинский) кризис 1962 г., когда США и СССР всерьез обсуждали возможность нанесения ядерного удара.
Оба противостоящих блока имели в оенно-политические союзы - Организацию
Североатлантинеского договора, НАТО {англ.: North Atlantic Treaty Organisation; NATO), образованную в 1949 г., и Организацию Варшавского договора (ОВД) - в 1955 г. Понятие «баланс сил» стало одним из ключевых элементов Ялтинско-Потсдамской системы международных отношений. Мир оказался «поделенным» на зоны влияния между двумя блоками. За них и велась ожесточенная борьба.
Значимым этапом в развитии политической системы мира стало крушение колониализма. В 1960-е годы от колониальной зависимости освободился почти весь Африканский континент. Развивающиеся страны начали оказывать влияние на политическое развитие мира. Они вступали в ООН, а в 1955 г. образовали Движение неприсоединения (англ.: Nonaligned Movement), которое по замыслу создателей должно было оппонировать двум противоборствующим блокам.
Разрушение колониальной системы, становление региональных и субрегиональных подсистем осуществлялось под доминирующим влиянием горизонтального распространения системного биполярного противостояния и усиливающихся тенденций экономической и политической глобализации.
Конец Потсдамской эпохи ознаменовался развалом мирового социалистического лагеря, последовавшим за провальной попыткой горбачевской перестройки, и был
закреплен Беловежскими соглашениями 1991 г.
После 1991 г. устанавливается хрупкая и противоречивая Беловежская система международных отношений (западные исследователи называют ее Post Cold-War era), которая характеризуется полицентрической однополярностью. Суть этого миропорядка состояла в реализации исторического проекта распространения стандартов западной «неолиберальной демократии» на весь мир. Политологами была придумана «концепция американского глобального лидерства» в «мягкой» и «жесткой» форме. В основе «жесткой гегемонии» были представления о США как о единственной державе, обладающей достаточной экономической и военной мощью, чтобы реализовывать идею глобального лидерства. Для закрепления своего эксклюзивного статуса США, согласно этой концепции, должны по возможности усугублять разрыв между собой и остальными государствами. «Мягкая гегемония», по этой концепции, направлена на создание образа США как модели для всего мира: стремясь к ведущему положению в мире, Америка должна мягко давить на другие государства и убеждать их силой собственного примера.
НОМАИ ДОНИШГОҲ* УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ* SCIENTIFIC NOTES
Американский гегемонизм получал выражение в президентских доктринах: Трумэна,
Эйзенхауэра, Картера, Рейгана, Буша - наделяли США в период «холодной войны» почти неограниченными правами по обеспечению безопасности в том или ином регионе мира; основой доктрины Клинтона являлся тезис о «расширении демократии» в Восточной Европе с целью превращения бывших социалистических государств в «стратегический резерв» Запада. США (в рамках операций НАТО) дважды осуществили вооруженное вмешательство в Югославии - в Боснии (1995) и в Косово (1999). «Расширение демократии» получило свое выражение и в том, что в состав Североатлантического альянса в 1999 г. впервые были включены бывшие члены Организации Варшавского договора - Польша, Венгрия и Чехия; доктрина «жесткой» гегемонии Дж. Буша-младшего представляла собой ответ на террористическую атаку 11 сентября 2001 г. и опиралась на три столпа: непревзойденную военную мощь, концепцию превентивной войны и унилатерализм. В качестве потенциального противника в «Доктрине Буша» фигурировали государства, поддерживающие терроризм или разрабатывающие оружие массового уничтожения, - выступая перед конгрессом в 2002 г. президент употребил ставшее широко известным выражение «ось зла» применительно к Ирану, Ираку и Северной Корее. Белый дом категорически отказывался вести диалог с подобными режимами и заявлял о решимости всеми силами (вплоть до вооруженного вмешательства) способствовать их ликвидации. Откровенно гегемонистские устремления администрации Дж. Буша-младшего, а затем и Б.Обамы катализировали рост антиамериканских настроений по всему миру, в том числе и активизацию «асимметричного ответа» в форме транснационального терроризма (3,с.256-257).
Другой особенностью данного проекта было то, что новый миропорядок был основан на процессах глобализации. Это была попытка создать глобальный мир по американским стандартам.
Наконец, данный проект нарушал баланс сил и не имел договорной базы вообще, на что обратил в своей Валдайской речи в г. Сочи В.В. Путин (1). В его основе лежала цепь прецедентов и односторонних доктрин и концепций США, о которых было сказано выше (2, с.112).
Сначала события, связанные с распадом СССР, окончанием холодной войны и т.д., во многих странах, прежде всего западных, были восприняты с воодушевлением и даже романтизмом. В 1989 г. в США появилась статья Фрэнсиса Фукуямы (F. Fukuyama) «Конец истории?» (The End of the History?), а в 1992 г. его книга «Конец истории и последний человек». В них автор предрекал торжество, триумф либеральной демократии западного образца, что мол это свидетельствует о конечной точке социокультурной эволюции человечества и формировании окончательной формы правительства, о конце века идеологических противостояний, глобальных революций и войн, искусства и философии, а вместе с ними - о конце истории (6, с.68-70; 7, с. 234-237).
Концепция «конца истории» оказала большое влияние на формирование внешнеполитического курса Президента США Джорджа Буша-младшего и фактически стала «каноническим текстом» неоконсерваторов, так как был созвучен основной цели их внешней политики - активному продвижению либеральной демократии западного стиля и свободного рынка по всему миру. А после событий 11 сентября 2011 г. администрация Буша пришла к выводу, что исторический прогноз Фукуямы носит пассивный характер и история нуждается в сознательной организации, лидерстве и управлении в соответствующем духе, в том числе путем смены неугодных режимов как ключевого компонента антитеррористической политики.
Затем, в начале 1990-х годов, последовал всплеск конфликтов, причем в спокойной, казалось бы, Европе (что вызвало особую озабоченность и европейцев, и американцев). Это породило прямо противоположные настроения. Сэмюэл Хантингтон (S. Huntington) в 1993 г. в статье «Столкновение цивилизаций» (The Clash of Civilizations) выступил с противоположных Ф. Фукуяме позиций, предсказывая конфликты на цивилизационной основе (8,с.53-54). В вышедшей в 1996 г. в одноименной книге, С. Хантингтон пытался доказать тезис о неизбежности в недалёком будущем противостоянии между исламским и западным мирами, которое будет напоминать советско-американское противоборство во времена холодной войны (9,с.348-350). Эти публикации также получили широкое обсуждение в различных странах. Затем, когда число вооруженных конфликтов пошло на спад, наметилось прекращение огня и в Европе, идея С. Хантингтона о цивилизационных войнах стала забываться. Однако всплеск жестоких и демонстративных террористических актов в начале 2000-х в различных частях земного шара (особенно взрыв башень-близнецов в США 11 сентября 2001 г.), хулиганских погромов в городах Франции, Бельгии и других стран Европы, предпринятых выходцами из стран Азии, Африки и Ближнего Востока, заставил многих, особенно журналистов, вновь
НОМАИ ДОНИШГОҲ* УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ* SCIENTIFIC NOTES
заговорить о конфликте цивилизаций. Развернулись дискуссии относительно причин и особенностей современного терроризма, национализма и экстремизма, противостояниц богатого «Севера» и бедного «Юга» и др.
Сегодня принципу американской гегемонии противоречит фактор возрастающей гетерогенности мира, в котором сосуществуют государства с разными социальноэкономическими, политическими, культурно-ценностными системами. Нереальным
представляется и проект распространения западной модели либеральной демократии, образа жизни, системы ценностей в качестве общих норм, принятых всеми или по крайней мере большинством государств мира. Ей противостоят столь же мощные процессы усиления самоидентификации по этническому, национальному, религиозному принципу, что выражается в росте влияния националистических, традиционалистских и фундаменталистских идей в мире. Помимо суверенных государств в качестве самостоятельных игроков на мировой арене все более активно выступают транснациональные и наднациональные объединения. Современную международную систему отличает колоссальный рост числа взаимодействий между различными ее участниками на разных уровнях. В результате этого она становится не только более взаимозависимой, но и взаимоуязвимой, что требует создания новых и реформирования существующих институтов и механизмов поддержания стабильности (таких как ООН, МВФ, ВТО, НАТО, ЕС, ЕАЭС, БРИКС, ШОС и др.). Поэтому в противовес идее «однополярного мира» все настойчивее выдвигается тезис о необходимости развития и укрепления многополярной модели международных отношений как системы "равновесия силы". В то же время надо иметь в виду, что всякая мультиполярная система в критической ситуации имеет тенденцию к трансформации в биполярную. Это наглядно сегодня показывает острый украинский кризис.
Таким образом, история знает 5 моделей системы международных отношений. Каждая из последовательно сменявших друг друга моделей проходила в своем развитии через несколько фаз: от фазы становления до фазы распада. Вплоть до Второй мировой войны включительно исходной точкой очередного цикла в трансформации системы международных отношений были крупные военные конфликты. В ходе их осуществлялась кардинальная перегруппировка сил, изменялся характер государственных интересов ведущих стран, происходила серьезная перекройка границ. Эти подвижки позволяли устранить старые довоенные противоречия, расчистить дорогу для нового витка развития.
Появление ядерного оружия и достижение паритета в этой области между СССР и США сдерживало от прямых военных конфликтов, Противостояние усилилось в экономике, идеологии, культуре, хотя были и локальные военные конфликты. По объективным и субъективным причинам СССР развалился, а за ним и социалистический блок, биполярная система перестала действовать.
Но попытка установить однополярную американскую гегемонию сегодня терпит крах. Новый миропорядок способен родиться лишь в результате совместного творчества членов мирового сообщества. Одной из оптимальных форм мирового управления может стать коллективное (кооперативное) управление, осуществляемое через гибкую сетевую систему, ячейками которой выступали бы международные организации (обновленные ООН, ВТО, ЕС, ЕАЭС и др.), торговоэкономические, информационные, телекоммуникационные, транспортные и другие системы. Такая мировая система будет отличаться повышенной динамикой изменений, иметь несколько точек роста и изменяться одновременно в нескольких направлениях.
Складывающаяся мировая система, учитывая баланс сил, может быть полицентричной, а сами центры ее диверсифицированными, так что глобальная структура силы окажется многоуровневой и многомерной (центры военной силы не будут совпадать с центрами экономической силы и т.п.). Центры мировой системы будут обладать как общими чертами, так и политической, социальной, экономической, идеологической и цивилизационной особенностью.
Идеи и предложения Президента РФ В.В. Путина высказаны на пленарной сессии Международного дискуссионного клуба «Валдай» в г.Сочи 24 октября 2014 г.в этом духе, будут проанализированы мировым сообществом и реализованы в международной договорной практике. Подтверждением этому стали подписанные 11 ноября 2014 г. в г. Пекине на саммите АТЭС договоренности между США и Китаем (Обама и Си Цзиньпин подписали договоры об открытии внутреннего рынка США для Китая, об уведомлении друг друга о желании войти в "околотерриториальные" воды и др.). К предложениям Президента РФ с вниманием отнеслись и на саммите G20 в г. Брисбене (Австралия) 14-16 ноября 2014 г.
НОМАИ ДОНИШГОҲ* УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ* SCIENTIFIC NOTES
Сегодня на основе этих идей, ценностей происходит противоречивый процесс трансформации однополярного мира в новую мультиполярную систему международных отношений на основе баланса сил.
ЛИТЕРАТУРА:
1. Путин, В.В. Мировой порядок: Новые правила или игра без правил?/ В.В.Путин// Знамя.- 2014.24 октября.
2. Кортунов, С.В. Крушение Вестфальской системы и становление нового мирового порядка/С.В.Кортунов // Мировая политика.- М.: ГУ-ВШЭ, 2007. - С. 45-63.
3. Косов, Ю.В. Мировая политика и международные отношения / Ю.В. Косов.- М.: 2012. - 456с.
4. Седрик, Мун (Cedric Moon). Конец сверхдержавы / С.Мун / Russia Today. - 2014. - 2 декабря.
5. Системная история международных отношений: 4 т. /Под ред. д.п.н.,проф. А. Д Богатурова. -Т.1.- М.: 2000. - 325с.-1-т
6. Фукуяма, Ф. Конец истории? / Ф.Фукуяма// Вопросы философии. - 1990. - № 3. - С. 56-74.
7. Фукуяма, Фрэнсис. Конец истории и последний человек / Ф. Фукуяма; пер. с англ. М. Б.
Левина. - М.: ACT, 2007. - 347с.
8. Хантингтон, С. Столкновение цивилизаций / С.Хангинтон// Полис. - 1994. - N°1. - С.34-57.
9. Хантингтон, С. Столкновение цивилизаций / С.Хангинтон. - М.: ACT, 2003. - 351с.
1. Putin, V.V. T he World Order: the new rules or a game without rules? /V.V. Putin// Znamya.- 2014.-October 24.
2. Kortunov, S.V. The collapse of the Westphalian system and the establishment of a new world order / S.V.Kortunov // Mirovaya politika.- M .: GU HSE, 2007. - P. 45-63.
3. Kosov, Yu.V. The World politics and international relations / Yu.V. Kosov.- M .: 2012. - 456 p.
5. The System History of International Relations: 4 v. / Ed. Doctor of Science in Politics, Professor A. A. Bogaturova. -V.1.- M., 2000. - 325p.-1-v.
6. Fukuyama, F. The End of History? / F. Fukuyama // Voprosi filosofii. - 1990. - # 3. - P. 56-74.
7. Fukuyama, Francis. The End of History and the Last Man / F. Fukuyama; translated from English by M.B. Levin. - M .: AST, 2007. - 347s p.
8. Huntington, S. The Clash of Civilizations / S. Huntington // Polis. -1994. - #1.-P.34-57.
9. Huntington, S. The Clash of Civilizations / S. Huntington. - M .: AST, 2003. - 351p.
Эволюция системы международных отношений и ее особенности на современном этапе
Ключевые слова: Эволюция; система международных отношений; Вестфальская система; Венская система; Версальско-Вашингтонская система; Ялтинско-Потсдамская система; Беловежская система.
В статье с историко-политологических позиций рассматривается процесс трансформации, эволюции, сложившихся в разные периоды, систем международных отношений. Особое внимание уделяется анализу и выявлению особенностей Вестфальской, Венской, Версальско-Вашингтонской, Ялтинско-Потсдамской систем. Новым в исследовательском плане является выделение в статье с 1991 г. Беловежской системы международных отношений и ее характеристика. Автор также делает вывод о формировании на современном этапе новой системы международных отношений на основе идей, предложений, ценностей, высказанных Президентом РФ В.В. Путиным на пленарной сессии Международного дискуссионного клуба «Валдай» в г.Сочи 24 октября 2014 г.
В статье делается вывод, что сегодня происходит противоречивый процесс трансформации однополярного мира в новую мультиполярную систему международных отношений.
The evolution of international relations and its specifics at present period
Keywords: Evolution, international relations system, the Westphalia system, the Vienna system, the Versailles-Washington system, the Yalta-Potsdam system, the Belovezhsk system.
НОМАИ ДОНИШГОҲ* УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ* SCIENTIFIC NOTES
The paper reviews the process of transformation, evolution happened in different periods, the system of international relations from historical and political views. Particular attention is paid to the analysis and identification of the Westphalia, the Vienna, the Versailles-Washington, the Yalta-Potsdam systems features. The new aspect of the research distinguishes the Belovezhsk system of international relations started in 1991 and its characteristics. The author also makes conclusion about the development of a new system of international relations at the present stage on the basis of ideas, proposals, values expressed by the President of Russian Federation V.V. Putin at the plenary session of the International Discussion Club "Valdai" in Sochi, October 24, 2014. The paper draws a conclusion that today the controversial process of transformation of the unipolar world has changed into a new multipolar system of international relations.
Крайнов Григорий Никандрович, доктор исторических наук, Политология, история, социальные технологии Московского государственного университета путей сообщения, (МИИТ), г. Москва (Россия - Москва), E-mail: [email protected]
Information about the
Krainov Grigoriy Nikandrovich, Doctor of History, Political Science, History, Social Technologies, Moscow State University of Communication Means (MSUCM), (Russia, Moscow), E-mail: [email protected]
Международные отношения — совокупность политических, экономических, идеологических, правовых, дипломатических и иных связей и взаимоотношений между государствами и системами государств, между основными классами, основными социальными, экономическими, политическими силами, организациями и общественными движениями, действующими на мировой арене, то есть между народами в самом широком смысле этого слова.
Исторически международные отношения складывались и развивались как отношения, прежде всего, межгосударственные; возникновение явления международных отношений связано с возникновением института государства, а изменение их характера на разных этапах исторического развития в значительной степени определялось эволюцией государства.
Системный подход к исследованию международных отношений
Для современной науки характерно изучение международных отношений как целостной системы, функционирующей по своим законам. Преимущества такого подхода состоят в том, что он позволяет глубже анализировать мотивацию поведения стран или военно-политических блоков, выявлять удельный вес тех или иных факторов, детерминирующих их действия, исследовать механизм, определяющий динамику мирового сообщества в целом, а в идеале прогнозировать его развитие. Системность применительно к международным отношениям означает такой характер долговременных взаимоотношений между государствами или группами государств, который отличают стабильность и взаимозависимость, в основе этих отношений лежит стремление к достижению определенного, осознанного комплекса устойчивых целей, в них в той или иной мере присутствуют элементы правовой регламентации базовых аспектов международной деятельности.
Становление системы международных отношений
Системность в международных отношениях - понятие историческое. Она формируется в период раннего Нового времени, когда международные отношения приобретают качественно новые черты, определившие их последующее развитие. Условной датой становления системы международных отношений считают 1648 г. - время окончания Тридцатилетней войны и заключения Вестфальского мира. Важнейшим условием возникновения системности явилось формирование национальных государств с относительно устойчивыми интересами и целями. Экономическим фундаментом этого процесса стало развитие буржуазных отношений, на идейно-политическую сторону огромное влияние оказала Реформация, подорвавшая католическое единство европейского мира и способствовавшая политическому и культурному обособлению государств. Внутри государств шел процесс укрепления централизаторских тенденций и преодоления феодального сепаратизма, результатом которого стала возможность вырабатывать и осуществлять последовательную внешнюю политику. Параллельно на основе развития товарно-денежных отношений и роста мировой торговли зарождалась система мирохозяйственных связей, в которую постепенно втягивались все более обширные территории и в рамках которой выстраивалась определенная иерархия.
Периодизация истории международных отношений в новое и новейшее время
В ходе развития системы международных отношений в новое и новейшее время выделяется ряд крупных этапов, существенно отличавшихся друг от друга по своему внутреннему содержанию, структуре, характеру взаимоотношений между составными элементами, господствующему набору ценностей. На основе этих критериев принято выделять Вестфальскую (1648-1789), Венскую (1815-1914), Версальско-Вашингтонскую (1919-1939), Ялтинско-Потсдамскую (биполярную) (1945-1991) и постбиполярную модели международных отношений. Каждая из последовательно сменявших друг друга моделей проходила в своем развитии через несколько фаз: от фазы становления до фазы распада. Вплоть до Второй мировой войны включительно исходной точкой очередного цикла в эволюции системы международных отношений были крупные военные конфликты, в ходе которых осуществлялась кардинальная перегруппировка сил, изменялся характер государственных интересов ведущих стран, происходила серьезная перекройка границ. Таким образом, устранялись старые довоенные противоречия, расчищалась дорога для нового витка развития.
Характерные черты международных отношений и внешней политики государств в новое время
С точки зрения истории международных отношений определяющее значение в новое время имели европейские государства. В «европейскую эпоху», продолжавшуюся вплоть до ХХ в., именно они выступали в роли главной динамической силы, во все большей степени влияя на облик остального мира посредством экспансии и распространения не него европейской цивилизации - процесса, начатого еще эпохой Великих географических открытий конца XV в.
В XVI - XVII в. окончательно ушли в прошлое представления о средневековом миропорядке, когда Европа воспринималась как некое христианское единство под духовным главенством папы и с универсалистской тенденцией к политическому объединению, возглавить которое должен был император Священной Римской империи. Реформация и религиозные войны положили конец духовному единству, а становление новой государственности и крах империи Карла V как последней универсалистской попытки - единству политическому. Отныне Европа становилась не столько единством, сколько множеством. В ходе Тридцатилетней войны 1618 - 1648 гг. окончательно утвердилась секуляризация международных отношений как одна из их самых важных характеристик в новое время. Если раньше внешняя политика в значительной степени определялась религиозными мотивами, то с началом нового времени главным мотивом действий отдельного государства стал принцип государственных интересов, под которыми понимается такая совокупность долгосрочных программно-целевых установок государства (военных, экономических, пропагандистских и пр.), реализация которых гарантировала бы данной стране сохранение суверенитета и безопасности. Наряду с секуляризацией другой важнейшей чертой международных отношений в новое время явился процесс монополизации внешней политики государством, в то время как отдельные феодалы, купеческие корпорации, церковные организации постепенно покидали европейскую политическую сцену. Ведение внешней политики требовало создания регулярной армии для защиты интересов государства во вне и бюрократии, призванной более эффективно осуществлять управление внутри. Происходило обособление внешнеполитических ведомств от других органов управления, шел процесс усложнения и дифференциации их структуры. Основную роль в принятии внешнеполитических решений играл монарх, в фигуре которого персонифицировалось абсолютистское государство XVII - XVIII в. Именно он воспринимается как источник и носитель суверенитета.
Государство берет под свой контроль и одно из самых распространенных средств ведения внешней политики в новое время - войну. В Средневековье понятие войны было многозначным и расплывчатым, оно могло применяться для обозначения разного рода внутренних конфликтов, различные феодальные группировки обладали «правом на войну». В XVII-XVIII в. все права на применение вооруженной силы переходят в руки государства, а само понятие «война» используется почти исключительно для обозначения межгосударственных конфликтов. При этом война признавалась совершенно нормальным естественным средством ведения политики. Порог, отделявший мир от войны, был крайне низким, о постоянной готовности его преступить свидетельствует статистика - два мирных года в XVII в., шестнадцать - в XVIII в. Главный вид войны XVII - XVIII в. - это так называемая «кабинетная война», т.е. война между суверенами и их армиями, имевшая своей целью приобретение конкретных территорий при осознанном стремлении к сохранению населения и материальных ценностей. Наиболее распространенным для абсолютистской династической Европы типом войны была война за наследство - испанское, австрийское, польское. С одной стороны, в этих войнах шла речь о престиже отдельных династий и их представителей, о вопросах ранга и иерархии; с другой - династические проблемы часто выступали в качестве удобного правового обоснования для достижения экономических, политических, стратегических интересов. Вторым важным типом войн являлись торгово-колониальные войны, возникновение которых было связано с быстрым развитием капитализма и острой торговой конкуренцией между европейскими державами. Примером подобных конфликтов являются англо-голландские и англо-французские войны.
Отсутствие внешних ограничителей деятельности государств, постоянные войны требовали выработки норм межгосударственных взаимоотношений. Одним из предложенных вариантов была международная организация или федерация, призванная регулировать споры дипломатическим путем и применять коллективные санкции к нарушителям общей воли. Идея «вечного мира» заняла прочное положение общественной мысли и прошла определенную эволюцию от апелляции к разуму государей через требование смены политического строя отдельных госдуарств к провозглашению неизбежности наступления вечного мира в отделенном будущем. Другой распространенной концепцией был «баланс сил » или «политическое равновесие ». В политической практике эта концепция стала реакцией на попытки Габсбургов и затем Бурбонов установить господство в Европе. Равновесие понималось как средство для обеспечения мира и безопасности всех участников системы. Задаче подведения юридической основы под отношения государств отвечало появление трудов Г. Гроция, С. Пуффендорфа по проблемам международного права. Существенный вклад в труды по истории международных отношений внесли исследователи Томас Гоббс, Никколло Маккиавелли, Дэвид Юм, Карл Хаусхофер, Робер Шуман, Френсис Фукуяма и др.
Особенности развития международных отношений XIX в. вытекали главным образом из того обстоятельства, что в это время происходили принципиальные изменения в жизни западного общества и государства. Так называемая «двойная революция» конца XVIII в., т.е. начавшийся в Англии промышленный переворот и Французская революция, стали точкой отсчета для проходившего в течение всего следующего столетия процесса модернизации, в ходе которого на смену традиционному сословно поделенному аграрному обществу пришла современная массовая промышленная цивилизация. Главным субъектом международных отношений по-прежнему остается государство, хотя именно в XIX в. определенную роль начинают играть и негосударственные участники международных отношений - национальные и пацифистские движения, разного рода политические объединения. Если с процессом секуляризации государство утрачивало традиционную опору в лице божественной санкции, то в начавшуюся эпоху демократизации оно постепенно теряло свою многовековую династическую подоплеку. В сфере международных отношений это ярче всего проявилось в полном исчезновении феномена войн за наследство, а на дипломатическом уровне в постепенном умалении вопросов первенства и ранга, столь характерных для Старого порядка. Потеряв старые опоры, государство крайне остро нуждалось в новых. В итоге кризис легитимации политического господства был преодолен с помощью ссылки на новый авторитет - нацию. Французская революция выдвинула идею народного суверенитета и рассматривала нацию как его источник и носителя. Однако до середины XIX в. - государство и нация выступали скорее как антиподы. Монархи боролись против национальной идеи как против наследия Французской революции, в то время как либеральные и демократические силы требовали своего участия в политической жизни именно на основе представления о нации как о политически самоуправляющемся народе. Ситуация менялась под влиянием кардинальных сдвигов в экономике и социальной структуре общества: реформы избирательного права постепенно допускали к политической жизни все более широкие слои, а государство начинало черпать свою легитимность в нации. Причем если первоначально национальная идея использовалась политическими элитами преимущественно инструментально в качестве средства мобилизации поддержки своей политики, продиктованной рациональными интересами, то постепенно она превращалась в одну из ведущих сил, определявших политику государства.
Огромное влияние на внешнюю политику государств и международные отношения в XIX в. оказал промышленный переворот. Оно проявилось в возросшей взаимозависимости между экономической и политической мощью. Экономика в значительно большей степени стала определять цели внешней политики, давала новые средства для достижения этих целей, порождала новые конфликты. Революция в сфере коммуникаций привела к преодолению «вековой враждебности пространства», стала условием расширения границ системы, «первой глобализации». Вкупе с быстрым техническим прогрессом в области разработки вооружений великих держав она также придала новое качество колониальной экспансии.
XIX век вошел в историю как самое мирное столетие нового времени. Архитекторы Венской системы сознательно стремились сконструировать механизмы, призванные предотвратить большую войну. Сложившаяся в тот период теория и практика «европейского концерта» знаменовала собой шаг на пути к сознательно управляемым на основе согласованных норм международным отношениям. Однако период 1815 - 1914 гг. был не столь однородным, за внешним миролюбием скрывались разные тенденции, мир и война шли рука об руку друг с другом. Как и раньше, война понималась как естественное средство осуществления государством своих внешнеполитических интересов. Вместе с тем процессы индустриализации, демократизации общества, развитие национализма придавали ей новый характер. С введением почти повсеместно в 1860-70-е гг. всеобщей воинской повинности начинала стираться грань между армией и обществом. Отсюда следовали два обстоятельства - во-первых, невозможность вести войну вопреки общественному мнению и, соответственно, необходимость ее пропагандистской подготовки, во-вторых, тенденция к приобретению войной тотального характера. Отличительными чертами тотальной войны является использование всех видов и средств борьбы - вооруженной, экономической, идеологической; неограниченные цели, вплоть до полного морального и физического уничтожения врага; стирание границ между военным и граждански населением, государством и обществом, общественным и частным, мобилизация всех ресурсов страны на борьбу с врагом. Война 1914 - 1918 гг., приведшая Венскую систему к краху, была не только Первой мировой, но и первой тотальной войной.
Особенности развития международных отношений и внешней политики государств в новейшее время
Первая мировая война стала отражением кризиса традиционного буржуазного общества, его ускорителем и стимулятором и в то же формой перехода от одной модели организации мирового сообщества к другой. Международно-правовым оформлением результатов Первой мировой войны и сложившейся после ее окончания новой расстановки сил стала Версальско-Вашингтонская модель международных отношений. Она формировалась как первая глобальная система - в клуб великих держав вошли США и Япония. Однако создать устойчивое равновесие на основе баланса интересов великих держав архитекторам Версальско-Вашингтонской системы не удалось. Она не только не устранила традиционные противоречия, но и способствовала появлению новых международных конфликтов .
Рис.1. Карта «Global Peace index».
Главным стало противостояние держав-победительниц и побежденных государств. Конфликт между союзными державами и Германией представлял собой важнейшее противоречие межвоенного времени, в итоге вылившееся в борьбу за новый передел мира. Противоречия между самими державами-победительницами не способствовали проведению ими согласованной политики и предопределили неэффективность первой международной организации по поддержанию мира - Лиги Наций . Органичным пороком Версальской системы было игнорирование интересов Советской России. В международных отношениях возник принципиально новый - межформационный, идейно-классовый конфликт. Появление еще одной группы противоречий - между малыми европейскими странами - было связано с решением территориально-политических вопросов, которое учитывало не столько их интересы, сколько стратегические соображения держав-победительниц. Сугубо консервативный подход к решению колониальных проблем обострил отношения между державами-метрополиями и колониями. Нараставшее национально-освободительное движение стало одним из важнейших показателей нестабильности и непрочности Версальско-Вашингтонской системы. Несмотря на свою неустойчивость Версальско-Вашингтонская модель не может быть охарактеризована лишь в негативном ключе. Наряду с консервативными, империалистическими тенденциями, в ней присутствовали демократические, справедливые начала. Они были обусловлены кардинальными изменениями в послевоенном мире: подъемом революционного и национально-освободительного движения, широким распространением пацифистских настроений, а также стремлением ряда лидеров держав-победительниц придать новому миропорядку более либеральный облик. На этих принципах основывались такие решения, как учреждение Лиги Наций, провозглашение независимости и территориальной целостности Китая, ограничение и сокращение вооружений. Однако они не смогли перечеркнуть деструктивных тенденций в развитии системы, которые особенно явственно проявились на волне великого экономического кризиса 1929-1933 гг. Приход к власти в ряде государств (в первую очередь в Германии) сил, нацеленных на слом существовавшей системы, стал важным фактором ее кризиса. Теоретически возможная альтернатива в эволюции Версальско-Вашингтонской системы просуществовала до середины 30-х гг., после чего деструктивные моменты в развитии этой модели стали полностью определять общую динамику функционирования системного механизма, что обусловило перерастание фазы кризиса в фазу распада. Решающее событие, определившее окончательную судьбу данной системы, произошло осенью 1938 г. Речь идет о Мюнхенском соглашении , после которого спасти систему от краха было уже невозможно.
Рис.2 . Политическая карта Европы
Начавшаяся 1 сентября 1939 г. Вторая мировая война стала своеобразной формой перехода от многополярной модели международных отношений к биполярной. Основные центры силы, цементирующие систему, переместились из Европы на просторы Евразии (СССР) и Северной Америки (США). Среди элементов системы появилась новая категория сверхдержав, конфликтное взаимодействие которых задавало вектор развития модели. Интересы сверхдержав приобретали глобальный охват, в зону которого попадали практически все районы земного шара, а это автоматически резко увеличивало поле конфликтного взаимодействия и, соответственно, вероятность возникновения локальных конфликтов. Огромную роль в развитии международных отношений после Второй мировой войны играл идеологический фактор. Биполярность мирового сообщества в значительной степени обусловливалась господством постулата о том, что в мире якобы существуют только две альтернативные модели общественного развития: советская и американская. Еще одним важным фактором, оказавшим влияние на функционирование биполярной модели, явилось создание ракетно-ядерного оружия, которое кардинально изменило всю систему принятия внешнеполитических решений и в корне перевернуло представления о характере военной стратегии. В реальности послевоенный мир при всей его внешней простоте - двухполюсности - оказался не менее, а, пожалуй, и более сложным, чем многополярные модели прежних лет. Тенденция к плюрализации международных отношений, их выходу за жесткие рамки биполярности, проявилась в активизации национально-освободительного движения, претендующего на самостоятельную роль в мировых делах, процессе западноевропейской интеграции, медленной эрозии военно-политических блоков.
Модель международных отношений, сложившаяся в результате Второй мировой войны, с самого начала была более структурированной, чем ее предшественницы. В 1945 г. была образована ООН - всемирная организация по поддержанию мира, в которую вошли практически все государства - составные элементы системы международных отношений. По мере развития расширялись и множились ее функции, совершенствовалась организационная структура, появлялись новые дочерние организации. Начиная с 1949 г. США стали формировать сеть военно-политических блоков , призванных создать барьер на пути возможного расширения сферы советского влияния. СССР в свою очередь конструировал подконтрольные ему структуры. Интеграционные процессы породили целую серию наднациональных структур, ведущей из которых стало ЕЭС. Происходило структурирование «третьего мира», возникали различные региональные организации - политического, экономического, военного, культурного плана. Совершенствовалось правовое поле международных отношений.
Особенности развития международных отношений на современном этапе
С резким ослаблением и последовавшим за ним распадом СССР прекратила свое существование биполярная модель. Соответственно, это означало и кризис управления системой, прежде основанного на блоковом противостоянии. Глобальный конфликт между СССР и США перестал быть ее организующей осью. Специфика ситуации 90-х гг. ХХ в. состояла в том, что процессы становления новой модели происходили одновременно с распадом структур старой. Это обусловило значительную неопределенность контуров будущего мирового устройства. Поэтому неудивительно то большое количество разнообразных прогнозов и сценариев будущего развития системы международных отношений, которое появилось в литературе 1990-х гг. Так, ведущие американские политологи К.Уолтц, Дж.Мэршаймер, К.Лейн предсказывали возврат к многополярности - обретение Германией, Японией, возможно, Китаем и Россией статуса центров силы. Другие теоретики (Дж.Най, Ч.Краутхаммер) в качестве основной называли тенденцию укрепления лидерства США. Реализация этой тенденции на рубеже ХХ-ХХI в. породила обсуждение перспектив утверждения и стабильного функционирования однополярности. Очевидно, что популярная в тот период в американской литературе концепция «гегемонистской стабильности», отстаивающая тезис об устойчивости системы, основанной на доминировании единственной сверхдержавы, была направлена на обоснование превосходства США в мире. Ее сторонники часто отождествляют выгоды США с «общим благом». Поэтому не вызывает удивления тот факт, что за пределами США отношение к подобной концепции по преимуществу скептическое. В условиях господства в международных отношениях силовой политики гегемония является потенциальной угрозой для государственных интересов всех стран, за исключением самого гегемона. Она создает ситуацию, при которой возможно утверждение произвола со стороны единственной сверхдержавы на мировой арене. В противовес идее «однополярного мира» выдвигается тезис о необходимости развития и укрепления многополярной структуры.
В реальности в современных международных отношениях действуют разнонаправленные силы: как способствующие закреплению лидирующей роли США, так и действующие в противоположном направлении. В пользу первой тенденции говорит асимметрия в мощи в пользу США, созданные механизмы и структуры, поддерживающие их лидерство прежде всего в мировой экономической системе. Несмотря на некоторые разногласия союзниками США остаются ведущие страны Западной Европы, Япония. В то же время принципу гегемонии противоречит фактор возрастающей гетерогенности мира, в котором сосуществуют государства с разными социально-экономическими, политическими, культурно-ценностными системами. Утопичным в настоящее время представляется и проект распространения западной модели либеральной демократии, образа жизни, системы ценностей в качестве общих норм, принятых всеми или по крайней мере большинством государств мира. Его реализация является лишь одной из тенденций современных международных отношений. Ей противостоят столь же мощные процессы усиления самоидентификации по этническому, национальному, религиозному принципу, что выражается в росте влияния националистических, традиционалистских и фундаменталистских идей в мире. В качестве наиболее влиятельной системной альтернативы американскому капитализму и либеральной демократии выдвигается исламский фундаментализм. Помимо суверенных государств в качестве самостоятельных игроков на мировой арене все более активно выступают транснациональные и наднациональные объединения. Следствием процесса транснационализации производства, возникновения глобального рынка капитала является некоторое ослабление регулирующей роли государства вообще и США в частности. Наконец, хотя доминирующая держава получает несомненные выгоды от своего положения на мировой арене, глобальный характер ее интересов требует значительных затрат. Более того, усложнение современной системы международных отношений делает практически нереализуемым управление ею из одного центра. Наряду со сверхдержавой в мире существуют государства с глобальными и региональными интересами, без сотрудничества которых невозможно решение наиболее острых проблем современных международных отношений, к которым следует отнести прежде всего распространение оружия массового поражения и международный терроризм. Современную международную систему отличает колоссальный рост числа взаимодействий между различными ее участниками на разных уровнях. В результате этого она становится не только более взаимозависимой, но и взаимоуязвимой, что требует создания новых разветвленных институтов и механизмов поддержания стабильности.
Рекомендуемая литература
Введениев теорию международных отношений: Учебное пособие / Отв. редактор А.С. Маныкин. — М.: Изд-во МГУ, 2001 (Труды исторического факультета МГУ: Вып. 17. Сер. III. Instrumenta studiorum).
Конфликты и кризисы в международных отношениях: проблемы теории и истории: Материалы ассоциации изучения США / Проблемы американистики Вып. 11 Отв. редактор. А.С.Маныкин. - М.: МАКС Пресс, 2001
Основы общей теории международных отношений: Учебное пособие / Под ред. А.С. Маныкина. — М.: Изд-во МГУ, 2009. - 592 с.
Модели региональной интеграции: прошлое и настоящее. Под редакцией А.С. Маныкина. Учебное пособие. М., Ол Би Принт. 2010. 628 с.
Горохов В.Н. История международных отношений. 1918-1939: Курс лекций. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 2004. — 288 с.
Медяков А. С. История международных отношений в Новое время. — М. Просвещение, 2007. — 463 с.
Бартенев В.И. "Ливийская проблема" в международных отношениях. 1969-2008. М., УРСС, 2009. - 448 с.
Пилько А.В. "Кризис доверия" в НАТО: альянс на пороге перемен (1956—1966). — М.: Изд-во Моск. ун-та, 2007. — 240 с.
Романова Е.В. Путь к войне: развитие англо-германского конфликта, 1898-1914 гг. - М.: МАКС Пресс, 2008. -328 с.
