Утверждает, что [ ]
Положения, касающиеся обращения с военнопленными содержатся в Гаагских конвенциях 1899 и 1907 годов . В ходе Первой мировой войны эти правила обнаружили ряд недостатков и неточностей. Эти недостатки и неточности были частично преодолены путём специальных Соглашений, заключенных между воюющими сторонами в Берне в 1917 и 1918 году. В 1921 году на Женевской конференции Международного Красного Креста было выражено пожелание принять специальную конвенцию об обращении с военнопленными. Международный Красный Крест подготовил проект конвенции, который был представлен на Дипломатической конференции в Женеве в 1929 году. Конвенция не заменяла, но завершала и собирала воедино положения Гаагских правил. Наиболее важные нововведения состояли в запрещении репрессий и коллективных наказаний для военнопленных, правила организации работы военнопленных, назначение представителей и контроль со стороны держав-покровительниц
Энциклопедичный YouTube
1 / 4
Международное гуманитарное право. Лекция 1. Основные положения международного гуманитарного права
📚Международно правовая защита жертв вооружённых конфликтов 🎓 Обществознание 9 класс
Разведопрос: Игорь Пыхалов о советских военнопленных
Проблемы с соблюдением Женевских Конвенций
Субтитры
Общие положения
Статья 1: Делает прямые ссылки на статьи 1, 2 и 3 Гаагской конвенции о законах и обычаях войны на суше от 18 октября 1907 года, чтобы определить, кто является законными комбатантами и так квалифицировать военнопленных. В дополнение к комбатантам, определенных Гаагскими конвенциями, некоторые гражданские лица также определяются в разделе Конвенции, названном «Применение Конвенции к некоторым классам гражданских лиц».
Статьи 2, 3 и 4: Определяют военнопленных как заключенных державы, которая удерживает их, а не как заключенных того воинского подразделения, которое захватило военнопленных, оговаривают право военнопленных на уважение их личности и чести, оговаривают право женщин на обхождение, соответствующее их полу и не допускают различий в содержании между военнопленными, за исключением содержания военнопленных разных званий в разных условиях. Статья 4 особо возлагает материальное обеспечение военнопленных на пленившую сторону: «держава, взявшая военнопленных, обязана заботиться об их содержании». Положения данной статьи часто замалчиваются в различных исследованиях [каких? ] , имеющих цель оправдать гибель пленных и их ненадлежащее обеспечение питанием, одеждой, жильем и лечением, тем, что эти затраты не обеспечивались взносами соответствующего государства, в вооруженных силах которого служили плененные в момент пленения [ ] .
О взятии в плен
Статьи 5 и 6 рассказывают о правах военнопленных при их захвате в плен, о личных вещах, обмундировании и денежных средствах.
В Конвенции 1949 года были дополнительно внесены изменения чтобы определить права военнопленных в случае капитуляции, а не только во время боевых действий
Эвакуация и уведомление
Статьи 7 и 8 регулируют эвакуацию военнопленных из зоны боевых действий, продолжительность дневного марша и уведомление противника через справочные бюро
Лагеря военнопленных
Статьи 9 и 10 регулируют требования к помещениям, где содержатся военнопленные, запрещают содержание военнопленных вблизи зоны военных действий, в неблагоприятном климате, в антисанитарных или пожароопасных условиях.
Статьи 11, 12 и 13 устанавливают, что рацион питания военнопленных должен быть равен рациону питания военнослужащих на казарменном положении, разрешают готовить дополнительную пищу, если она доступна и запрещают наказания едой. Военнопленные могут привлекаться для работы на кухне. Должно быть налажено снабжение водой в достаточном количестве, разрешается курение табака. Снабжение одеждой лежит на стороне, которая держит военнопленных, должна быть обеспечена и её починка. Для работ должны быть предусмотрены спецкомбинезоны. В лагерях военнопленных должны быть лавки по торговле продуктами и предметами обихода.
Статьи 14 и 15 обязывают иметь лазареты в каждом лагере и предоставлять ежемесячный медосмотр и адекватное лечение, включая бесплатное протезирование.
Статьи 16 и 17 оговаривают свободу оправления религиозных обрядов, не нарушающих общественный порядок и поощрение спортивных и иных увлечений в лагере.
Статьи 18 и 19 определяют подчиненность ответственному офицеру, отдание чести и право на знаки различия.
Статьи 20-23 устанавливают денежное содержание, соответствующее званию, обслуживающий персонал из числа военнопленных, соответствующий званию, право на переводчиков или допросы на родном языке для военнопленного. Денежное содержание должно быть компенсировано после окончания военных действий содержащей военнопленного стороне той стороной, на службе которой находится военнопленный.
Статья 24 оговаривает право военнопленного пересылать оговоренную часть своих денежных средств родственникам.
Статьи 25 и 26 устанавливают ограничения на транспортировку раненных военнопленных, если это не требуется военной обстановкой. Военнопленные в случае перемещения в новый лагерь должны быть заранее уведомлены, имеют право взять с собой личные вещи и их новый почтовый адрес должен быть своевременно изменен.
Труд военнопленных
Статьями с 27-й по 34-ю устанавливается порядок труда военнопленных. Равный с местным населением трудовой день, один выходной в неделю, ответственность государства за работу у частных лиц, недопустимость тяжких для уровня развития военнопленного работ и использование военнопленных на опасных или угрожающих здоровью работах. Не допускается труд военнопленных на военных сооружениях или вообще имеющий отношение к военным действиям. Офицеры привлекаются к работам по их желанию. Труд военнопленного должен быть оплачен по тарифам и определена доля заработка, получаемого наличными.
Внешние связи
Статьями с 35-й по 41-ю оговаривается право военнопленных на получение и отправление писем, доверенностей, завещаний, телеграмм и посылок, порядок и нормы должны быть опубликованы при начале военных действий.
Отношения с властями
Статьи с 42-й по 67-ю описывают отношения военнопленных с органами власти, их право на жалобу на условия содержания, в том числе на незамедлительную жалобу представителям держав-покровительниц. При привлечении военнопленных к суду или ответственности их права и наказание должно определяться предусмотренной ответственностью для военнослужащих пленившей стороны, однако военнопленный не может быть лишен своего звания. Также репатриация военнопленного не может быть задержана в связи с наложенным на него дисциплинарным наказанием, это возможно только при судебном преследовании, о котором должна заблаговременно оповещаться сторона, которой служит военнопленный. Приговор немедленно сообщается державе-покровительнице, в случае смертного приговора он не приводится в действие как минимум 3 месяца после вынесения. Тридцатидневный арест - максимальное по сроку и санкциям дисциплинарное наказание, не может быть продлено и не может следовать одно за другим без минимального трехдневного перерыва.
Прекращение плена
Статьи с 68-й по 74-ю оговаривают, что тяжело раненные и тяжело больные обязаны быть отправлены в свою страну в тот момент, когда их положение будет допускать безопасную транспортировку. Оговаривают состав совместных медицинских комиссий, право на репатриацию пострадавших от несчастных случаев на работах, невозможность военной службы репатриированных и порядок оплаты транспортировки подлежащих репатриации или транспортировке в нейтральные страны.
Статья 75 устанавливает, что военнопленные должны быть репатриированы как можно скорее после заключения примирения между воюющими сторонами и если в соглашении о примирении судьба военнопленных не оговорена, стороны должны решить этот вопрос как можно скорее.
Статья 76 требует похорон с честью для умерших в плену, их могилы должны иметь все необходимые сведения и надлежаще содержаться.
О бюро помощи
В статьях с 77-й по 80-ю описывается порядок работы Бюро справок о военнопленных, порядок и частота обмена информацией воюющими сторонами, участие нейтральных стран и благотворительных организаций.
Отдельные категории гражданских лиц
Статья 81 оговаривает право отдельных категорий гражданских лиц, таких как маркитанты, поставщики, корреспонденты пользоваться при захвате неприятелем правами военнопленного, если у них имеются удостоверения личности от тех же частей.
Исполнение Конвенции
Статьи с 82-й по 97-ю описывают порядок выполнения и действия конвенции, устанавливают обязательность её исполнения для всех стран, подписавших конвенцию. Устанавливают порядок ознакомления военнопленных с текстом конвенции, порядок обмена переводами текста, порядок контроля исполнения конвенции державами-покровительницами, порядок разрешения противоречий, порядок ввода в действие конвенции после ратификации и недопустимость отказа от соблюдения конвенции в случае войны.
Государства-участники и государства, подписавшие её
53 страны подписали и ратифицировали Конвенцию . Страны, подписавшие и ратифицировавшие конвенцию, именуются государствами-участниками Конвенции (англ. State Parties ). Не все страны, участвовавшие во Второй мировой войне, подписали Конвенцию; в том числе, конвенцию не подписал СССР. Япония подписала Конвенцию, но не ратифицировала, являясь, таким образом, «государством-подписантом». Насчитывается 9 таких государств-подписантов .
СССР
СССР не подписывал Женевскую конвенцию о военнопленных. Согласно документам, в 1929 году СССР подписал Конвенцию об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях - одну из двух Женевских конвенций 1929 года, но не стал подписывать Конвенцию о военнопленных:
27 июля 1929 г. Женевская конференция выработала конвенцию о содержании военнопленных. Правительство СССР ни в составлении этой конвенции, ни в её ратификации участия не приняло .
Вместо присоединения к Конвенции 19 марта 1931 г. ЦИК и СНК СССР приняли «Положение о военнопленных », в целом повторявшее Конвенцию, но обладающее и рядом различий. Советское правительство не считало нужным подписывать Конвенцию потому что присоединилось к Гаагской конференции, содержащей все важнейшие положения, что и Женевская.
Вопрос о влиянии отказа СССР присоединиться к конвенции на судьбу советских военнопленных в нацистском плену
В ходе Второй мировой войны и СССР, и Германия на Восточном фронте не придерживались требований Гаагской и Женевской конвенций в отношении пленённого противника. Идеологические установки и пропаганда обоих государств расчеловечивали образ врага, дополнительно эксплуатируя получаемые сведения об ужасных условиях пребывания во вражеском плену, в надежде что такая информация заставит солдат сражаться, не помышляя о возможности сдаться в плен :511, 519 . Только с 1943 года постепенно пошёл процесс обмена корреспонденцией и другие улучшения положения военнопленных обеих сторон.
Факт неподписания СССР Женевской конвенции о военнопленных получил широкую известность, так как его использовала для оправдания бесчеловечного обращения с советскими пленными нацистская Германия:
Фальсификация Ю. Г. ВеремееваСоветский Союз не присоединился к соглашению от 27.VII.1929 г. относительно обращения с военнопленными. Вследствие этого мы не обязаны предоставлять советским военнопленным снабжение, которое бы соответствовало этому соглашению как по количеству, так и по качеству
Материалы Нюрнбергского процесса, документ D-225
Под этим понятием подразумевается целый ряд соглашений, включая четыре конвенции и три дополнительных протокола, подписанные в течение длительного периода времени вплоть до 2005 г. Все они в той или иной степени касаются различных аспектов международного гуманитарного права. Нас интересуют документы, принятые до начала Второй мировой войны. В августе 1864 г. 12 государств, присутствовавших на дипломатической конференции в Женеве, ввели известную нам символику Красного Креста и подписали «Женевскую конвенцию об улучшении участи раненых солдат на поле боя». Россия в работе данной конференции участия не принимала, но подписала конвенцию в 1867 г. Германию в ее современном понятии на конференции представляли отдельные государства: Баден, Гессен, Пруссия и Вюртемберг. Германская империя, как новое государственное образование, основанное в 1871 г., подписала соглашение лишь в 1907 г., что было связано с затяжками в ратификации отдельными субъектами, в основном по причине трений между Австрией и Пруссией. В короткий срок после подписания конвенции в научном мире Европы появились публикации с критикой положений соглашения с точки зрения его догматизма и несоответствии современным условиям. В 1906 г. первая Женевская конвенция была переработана и принята в измененной редакции. Крайне важным изменением была отмена прежней поправки, предписывавшей соблюдение условий конвенции только странами-подписантами. Данные изменения были также одобрены Германией и Россией. Первая Женевская конвенция в редакции 1906 г. использовалась для разработки текста Гаагской конвенции 1907 г., что позволяет говорить об общей гуманитарно-правовой базе двух международных соглашений.
ADN-ZB/Archiv
II. Weltkrieg 1939-1945
An der Front im Süden der Sowjetunion; Juli 1942
Gefangene Rotarmisten müssen ihren Durst an einem Tümpel stillen.
Aufnahme: Gehrmann
В июле 1929 г. в Женеве были подписаны три новых соглашения гуманитарного права: «Об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях» (модернизированный вариант соответствующего соглашения 1864/1906 гг.), «Об улучшении участи раненых, больных и жертв кораблекрушения в Военно-морском флоте» и, наконец, «Об обращении с военнопленными».
Новый международный акт касательно гуманного обращения с пленными военнослужащими противника состоял из 97 статей и был заметно объемнее Гаагского документа 1907 г. Непосредственно в ст. 1 говорилось о том, что положения данного соглашения распространяются на лиц, перечисленных в ст. 1, 2 и 3 Гаагского соглашения 1907 г. В ст. 89 присутствовала прямая ссылка на Гаагские конвенции 1899 и 1907 гг. Основные положения и нововведения данного документа:
Ст. 2 подчеркивала, что военнопленные находятся во власти неприятельской державы, но отнюдь не отдельной воинской части, взявшей их в плен. С ними необходимо постоянно обходиться человечно, защищать от насилия, оскорблений и любопытства толпы. Статья запрещала репрессии по отношению к ним.
Ст. 3 впервые говорила об особом обращении с пленными женщинами («в соответствии их полу»).
Ст. 4 строго регламентировала, в каких случаях возможно различное содержание военнопленных, что являлось значительным уточнением в сравнении с 1907 г.
Ст. 5 запрещала оскорбления, издевательства и угрозы, если пленный отказывается сообщать сведения военного характера.
Ст. 10 предусматривала гарантии для гигиены, здоровья, отопления и освещения в зданиях для размещения военнопленных.
Площадь помещений и индивидуальное пространство в распоряжении военнопленного должны были быть не меньше, чем у солдата державы, в руках которой находился пленный.
Авторы конвенции зафиксировали в ней важное новшество в сравнении с Гаагским соглашением 1907 г. Ст. 82 гласила: «Если на случай войны одна из воюющих сторон окажется не участвующей в конвенции, тем не менее, положения таковой остаются обязательными для всех воюющих, конвенцию подписавших».
Соглашение «Об обращении с военнопленными» подписали и ратифицировали 47 государств. Германия подписала данное соглашение непосредственно на конференции. В 1934 г. документ был ратифицирован и получил в Германии наивысший юридический статус «имперского закона». Советский Союз не принимал участие в работе конференции и, соответственно, не подписал данное соглашение.
Причины неподписания Женевской конвенции СССР
Причины неподписания Женевской конвенции «Об обращении с военнопленными» со стороны СССР считаются в историографии доказанными. А. Шнеер указывает: «Одной из причин, по которым Советский Союз не подписал Женевскую конвенцию в целом, было несогласие с разделением пленных по национальному признаку. По мнению руководителей СССР, это положение противоречило принципам интернационализма». Однозначный ответ на вопрос дает Заключение консультанта Малицкого по проекту постановления ЦИК и СНК СССР «Положение о военнопленных» от 27.03.1931 г. Данный документ возник после принятия ЦИК и СНК СССР Постановления № 46 об утверждении проекта постановления ЦИК и СНК СССР «Положение о военнопленных» от 19.03.1931 г., т.е. национального законодательства из 45 статей о гуманном обращении с военнопленными. Малицкий перечисляет отличия советского «Положения» от Женевской конвенции 1929 г.
Все отличия между национальным советским и международным правовыми актами в этой области находились в идеологической плоскости. Неравноправное положение солдат и офицеров, денщичество и ограниченные функции коллективных представительств военнопленных (лагерных комитетов) противоречили основополагающим господствующим установкам в СССР. Следовательно, Женевское соглашение «Об обращении с военнопленными» не могло быть подписано от имени Советского Правительства.
Дальнейшее сравнение двух документов показывает, что Москва давала военнопленным возможность при их желании не работать вовсе (ст. 34 Положения 1931 г.), намеревалась подчеркнуть верховенство советских законов на территории лагеря (ст. 8.), но вместе с тем не препятствовала отправлению религиозных культов в случае отсутствия помех распорядку лагеря (ст. 13), хотя в начале 1930-х гг. в СССР продолжала действовать идеология воинствующего атеизма. Также обращает на себя внимание лаконичность формулировок. В целом, сравнительный анализ двух документов позволяет сделать вывод, что основные права военнопленных были в одинаковом ключе и с идентичным содержанием прописаны как в Женевской конвенции «Об обращении с военнопленными» 1929 г., так и в Постановлении ЦИК и СНК СССР «Положение о военнопленных» 1931. Однако существенным недостатком советского законодательного акта был его национальный статус, что препятствовало норме обязательного выполнения данных предписаний армиями других государств мира по отношению к пленным военнослужащим РККА.
В августе 1931 г. в декларации главы НКИД М. Литвинова Москва объявила о своем присоединении к одной из трех конвенций, утвержденных в 1929 г. в Женеве, «Об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях», причем решение ЦИК датируется маем 1930 г. Факт присоединения СССР к данной конвенции подтверждают иностранные источники, к примеру, об этом говорится в ратификационном документе Австрии и в комментариях к международному гуманитарному праву, размещенных в базе законодательных актов ведомства федерального канцлера Австрии. Соглашение состояло из 39 статей. Оно предписывало обращаться человечно с ранеными и больными вне зависимости от их гражданства и принадлежность к определенной воюющей армии (ст. 1), а в ст. 2 особо подчеркивался характер отношения к раненым военнопленным: с применением общего международного права.
Нацистский подход
Нацистская Германия еще до первого выстрела на германо-советской границе провозгласила расовый и «цивилизационный» характер будущей войны против СССР. Принятая вермахтом в 1938 г. «Инструкция касательно военнопленных» GDv 38/2, которая, в общем и целом, соответствовала положениям Женевской конвенции, была неактуальной для новой военной кампании. Позиция официального Берлина касательно будущего обращения с пленными солдатами и офицерами РККА была озвучена Гитлером еще 30.03.1941 г. в выступлении перед германским генералитетом: «Большевистский враг и до, и после (пленения – Д.С.) не является товарищем». Давно опубликованы и широко известны распоряжение начальника OKВ/AВA генерала Г. Рейнеке, которому подчинялось и ведомство по делам военнопленных, от 16.06.1941 г. и его приказ №3058/41 с прилагаемой «Памяткой по охране советских военнопленных» от 08.09.1941 г. В этих документах командование вермахта открыто предписывало обращаться с пленными военнослужащими Красной Армии в четком противоречии с положениями Гаагской и Женевской конвенций. Наконец, в приказе ОКВ и ОКХ от 21.10.1941 г. за подписью генерал-квартирмейстера Э. Вагнера было прямо заявлено о несоблюдении Женевского соглашения 1929 г. в отношении советских военнопленных: «…7. Советский Союз не присоединился к соглашению об обращении с военнопленными от 27 июня 1929 г. По этой причине с нашей стороны нет обязательств обеспечивать советских военнопленных установленным этим соглашением количеством продовольствия и предусмотренной квотой (…) Неработающие советские военнопленные могут умирать от голода».
К. Штрайт, наиболее крупный специалист по исследованию пребывания советских солдат и офицеров в немецком плену, резюмирует: «Оно (германское руководство – Д.С.) не хотело подчинять себя каким-либо ограничениям ни в методах ведения войны, ни в отношении к советским военнопленным, ни в оккупационной политике». Не менее значимым фактором, определявшим судьбу советских военнопленных, было желание руководство Германии расходовать минимальное количество ресурсов на поддержание жизни пленных. Доминирующим было снабжение вермахта за счет продовольственных запасов оккупированных территорий, что предусматривалось планом «Барбаросса», а также использование советских военнопленных в качестве бесплатной рабочей силы, заменявшей призванных на фронт немцев.
На практике в 1941-1945 гг. советские военнопленные голодали, находились в неприспособленных для жизни условиях, вплоть до земляных нор, сталкивались с массовым нарушением санитарно-гигиенических норм. После пленения военнослужащие РККА и советские партизаны принуждались к разглашению сведений военного характера, в том числе с применением угроз и пыток. Согласно ряду приказов определенные категории советских военнопленных (евреи, партработники, комиссары, нередко и офицеры) подлежали «селекции» и расстрелу. В прифронтовой полосе германских армий, во время пеших маршей и в «дулагах» раненые и ослабевшие военнопленные казнились охраной на месте. Медобслуживание в лагерях было минимальным. Раненые и больные пленные не освобождались от транспортировки в другие лагеря, в том числе и на территории Германии, без военной необходимости. Советские пленные привлекались к принудительному труду в военной промышленности «Рейха», работали без выходных. Практически во всех индустриальных отраслях (металлообработка, химическая и горная промышленность, железнодорожный сектор, погрузочные работы) советским пленным приходилось работать в условиях, вредных здоровью; нормы технической безопасности не соблюдались. Приговоры в отношении «провинившихся» советских военнопленных приводились в исполнение «на скорую руку», следствие и суд были скорее исключением, чем правилом. В каждом лагере существовал карцер либо иное изолированное место строго содержания. В отношении пленных советских военнослужащих повсеместно применялись телесные наказания, например, за невыход на работу (даже в случае болезни либо физической невыполнимости действий) или за отказ вступать в РОА и другие коллаборационистские формирования. Советские военнопленные нередко направлялись в стационарные места заключения, не предназначенные для их содержания в смысле международного права, например, в тюрьмы гестапо и в концлагеря под юрисдикцией СС. За небольшим исключением советские пленные не имели возможности отправлять корреспонденцию на родину. Ни государственные структуры СССР, ни семьи не знали об их местонахождении. Об удовлетворении культурных и религиозных потребностей не могло быть и речи, за исключением подвижнической деятельности отдельных представителей церкви, что, впрочем, разрешалось нацистами лишь в пропагандистских целях, на оккупированной территории и в короткий период. Военнопленные-женщины подвергались насилию и издевательствам. Таким образом, вермахт и руководство Германии сознательно и целенаправленно нарушали большинство положений Гаагской и Женевской конвенций.
Попытки СССР улучшить положение военнопленных
Для советского руководства внезапными стали не только само нападение вермахта на СССР, но и трагические неудачи первых дней и недель войны, и, как следствие положения на фронте, большое количество пленных. Военные действия означали разрыв дипломатических отношений, а, следовательно, и прямых контактов между Москвой и Берлином. Первой реакция на создавшуюся ситуацию стало принятие СНК СССР нового «Постановления о военнопленных» № 1798-800с от 01.07.1941 г. Оно вступило в действие вместе с приказом НКВД СССР № 0342 от 21.07.1941 г. Постановление состояло из семи глав: общие положения, эвакуация военнопленных, размещение военнопленных и их правовой статус, уголовная и дисциплинарная ответственность военнопленных, справочные сведения и помощь военнопленным. Новые правила предусматривали тесное сотрудничество с Международным комитетом Красного Креста. Содержательная часть постановления соответствовала Гаагской и Женевской конвенциям. Форма постановления во многом повторяла структуру этих документов.
17.07.1941 г. Кремль обратился к правительству Швеции с нотой, в которой выразил готовность соблюдать Гаагскую конвенцию 1907 г. на условиях взаимности со стороны Германии. По мнению Штрайта, «Советский Союз, объявив для себя обязательным соглашение, подписанное царским правительством, завершил процесс своего присоединения к Гаагской конвенции». Германия отклонила эту ноту 25.08.1941 г. Доказательством серьезных намерений Москвы является следующий документ, редко цитируемый в российской литературе: «Телеграмма из Москвы 8 августа 1941 г. господину Хуберу, президенту Комитета Международного Красного Креста, Женева. В ответ на Вашу (ноту) № 7162 НКИД СССР по указанию Советского правительства имеет честь сообщить, что Советское правительство своей нотой от 17 июля уже заявило правительству Швеции, представляющей интересы Германии в СССР: Советский Союз считает для себя обязательным соблюдать перечисленные в IV. Гаагской конвенции от 18 октября 1907 г. правила ведения войны касательно законов и обычаев сухопутной войны, при обязательном условии соблюдения указанных правил Германией и ее союзниками. Советское правительство согласно с обменом информацией о раненых и больных военнопленных, как это предусмотрено ст. 14 в приложении к названной конвенции и ст. 4 Женевской конвенции от 26 июля 1929 г. «Об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях». Вышинский, заместитель народного комиссара иностранных дел».
Следующие ноты протеста за подписью В. Молотова последовали 25.11.1941 г. и 27.04.1942 г. НКИД СССР в ноте от 25.11.1941 г., фигурировавшей на Нюрнбергском процессе в качестве документа «СССР-51», приводил конкретные примеры негуманного и жестокого обращения нацистов с советскими военнопленными. Глава 6 этого документа называлась «Истребление советских военнопленных». Данная нота свидетельствует об отсутствия замалчивания проблемы со стороны Кремля и противоречит тезису о якобы «равнодушии Сталина» к судьбам советских военнопленных. На этом попытки косвенных обращений к германскому правительству, по существу, были прекращены.
Выводы
На основании фактов, изложенных в статье, можно сделать следующие выводы:
1. К моменту начала Великой Отечественной войны в международном гуманитарном праве были четко прописаны условия гуманного обращения с военнопленными.
2. Советская сторона признавала Гаагскую конвенцию 1907 г. Даже если не рассматривать указ ВЦИК 1918 г. как признание сего документа, ноты от 17.07.1941 г., 25.11.1941 г. и 27.04.1942 г. не оставляют никаких сомнений в однозначности обязательств Москвы.
3. Женевская конвенция 1929 г. содержала обязательства воющей стороны соблюдать условия соглашения в отношении военнослужащих армии противника, не подписавшего конвенцию.
4. Национальное советское гуманитарное право в отношении военнопленных противника 1931 и 1941 гг. соответствовало Гаагским и Женевским конвенциям.
5. Нацистская Германия после 22.06.1941 г. продолжала быть связанной обязательствами международного гуманитарного права. Она намеренно отказалась соблюдать их в отношении советских военнопленных, что было зафиксировано документально и реализовывалось на практике. Причины отказа были идеологического, военного и экономического характера. Берлин систематически нарушал и Женевскую конвенцию «Об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях», которую еще до войны признали обе стороны.
6. Проблематично определить, являлись ли «достаточными» попытки Москвы облегчить судьбу своих граждан в нацистском плену. Значительную роль сыграла неготовность Германии окончательно и бесповоротно признать нормы международного гуманитарного права по отношению к советским военнопленным. Длительный и безуспешный переговорный процесс вызвал у Москвы скепсис касательно возможности МККК серьезно повлиять на ситуацию. Негативно необходимо оценить излишнюю подозрительность советского руководства, ее готовность любой ценой оградить себя «от вмешательства во внутренние дела» со стороны «капиталистов», а также нежелание по ортодоксально- идеологическим причинам признать Женевскую конвенцию полностью. Тем не менее, сомнительно, что дальнейшие усилия наладить контакт с руководством Германии через посреднические государства и структуры привели бы к успеху.
7. В условиях череды военных поражений 1941-1942 гг. и тотального характера войны советское руководство имело крайне ограниченные возможности влиять на положение своих граждан в плену. К числу таких возможностей относились ноты протеста и заявления в адрес Международного Красного Креста и правительств нейтральных государств. Это реализовывалось на практике. Иных рычагов влияния на судьбу пленного советского солдата с момента пленения и до момента освобождения у Москвы не было.
Данная электронная публикация является сокращенным вариантом статьи: Стратиевский Д. Советские военнопленные Второй мировой и гуманитарное право. Могла ли Москва спасти своих граждан? // Журнал российских и восточноевропейских исследований. 2014. № 1(5). С. 79-90. Ознакомится с полным текстом статьи можно .
Дмитрий Стратиевский
Доктор истории, магистр политологии, зам. директора Берлинского центра изучения Восточной Европы (Германия)
