Книга посвящена Чарльзу Сиднею Гиббсу, который в течение десяти лет был учителем английского языка у детей Императора Николая II и наставником Цесаревича Алексея.
В книгу вошли дневники Гиббса, которые раньше нигде не публиковались, письма его родной тете Кейт, где он описывает интересные подробности жизни Царской Семьи в ссылке, воспоминания Гиббса о Царской Семье, написанные им в июле 1949 года в Оксфорде. Также в издание включены две книги английских авторов Джона Тревина и Франсис Уэлч, рассказывающие о Сиднее Гиббсе. Они были опубликованы в Лондоне в 1975 и 2002 годах.
Интересно, куда заводит жизнь, если смотреть от точки рождения человека до последней точки земного бытия. Точно, что родители Чарльза Сиднея Гиббса, радуясь его появлению на свет 19 января 1876 года в английском Ротэрхеме, не предполагали, что закончит свои дни православным священником и монахом, архимандритом Николаем, а жизнь его окажется связанной с жизнью семьи Николая II, члены которой будут прославлены Русской Православной Церковью в лике святых…
В 1901 году Чарльз Сидней Гиббс переехал в Россию, а в 1908 году – был приглашен преподавателем английского языка к царским детям. «Великие княжны были очень красивыми, веселыми девочками, простыми в своих вкусах и приятными в общении. Они были довольно умны и быстры в понимании, когда могли сосредоточиться. Однако у каждой был свой особенный характер и свои дарования», – позднее будет вспоминать он.
Спустя какое-то время он так же стал «наставником» наследника Алексея Николаевича вторым с Пьером Жильяром.
Как отметила Татьяна Курепина, одна из переводчиц книги, от человека, хорошо знавшего Царскую Семью, по каким-то бытовым ежедневным моментам можно и представить себе жизнь Семьи. Именно вот такие моменты, казавшиеся в свое время может быть и незначительными, спустя годы становятся историческим документом.
«Урок длился 15 минут. Он (цесаревич ) постоянно делал плетки, и я помогал ему. Он немного говорил по-английски и под конец урока, наконец-то, сосредоточился, был не так застенчив. У него милое маленькое лицо и очень обаятельная улыбка» (Из книги «Наставник. Учитель цесаревича Алексея Романова»).
За десять лет, что Гиббс находился рядом с Царской Семьей, он стал предан всем ее членам. Он был рядом с ними и после 1917 года, добровольно отправился за ними в Тобольск.
У читателей появляется возможность увидеть Царскую Семью глазами человека, хорошо знавшего ее членов.
«Свидетельства об Императрице, даже краткие, будут не полными без упоминания о Ее благочестии и набожности. Эти качества были присущи ей с детства, и переход в Православную Церковь послужил усилению всех Ее религиозных инстинктов. (…) Она всегда стремилась к простой жизни и всем сердцем стала православной. Догматы Православия стали ведущими в ее жизни. Будучи преданной православию, Императрица, до самой своей смерти, скрупулезно соблюдала посты и праздники Святой Церкви. Перед всеми важными событиями Она и Ее муж исповедовались и причащались. (…) В то же время я должен добавить, что Она вела себя без всякого фанатизма и с величайшей умеренностью» (Из книги «Наставник. Учитель цесаревича Алексея Романова»).
Читаешь книгу, вглядываешься в фотографии и то, что произошло почти 100 лет назад, становится близким-близким. В издание, по словам Кирилла Протопопова, одного из его авторов-составителей, вошли фотографии из архива Гиббса, которые ранее не публиковались. Например, фотография походной кровати Цесаревича в Тобольске, или – карета, увозящая Государыню в 5 утра из Тобольска в Екатеринбург…
Именно у этой кровати больного Алексея сидел Чарльз Сидней Гиббс, когда Государыня вынуждена была оставить детей и поехать вслед за мужем. Гиббс сопровождал детей в их поездке в Екатеринбург, но потом их увезли, а сопровождающим не позволили к ним присоединиться…
И после их гибели Гиббс оставался рядом: после того, как в Екатеринбург пришли белые, помогал следователю Николаю Соколову в его расследовании гибели Царской Семьи.
«Я всегда чувствовал, что мир, в общем, никогда не принимал Императора Николая II всерьез, и я часто интересовался почему. Он был человеком, у которого не было низменных качеств. Я думаю, что в основном это можно объяснить тем фактом, что Он выглядел абсолютно неспособным внушать страх. Он знал очень хорошо, как сохранить свое достоинство. Никто даже помыслить себе не мог вольности по отношению к Императору. (…) Он не ставил себя выше других, но при этом был исполнен спокойствия, самообладания и достоинства. Главное, что Он внушал, – трепет, а не страх. Я думаю, причиной этого были его глаза. Да, я уверен, это были его глаза, настолько прекрасными они были. (…) Глаза его были настолько ясными, что, казалось, Он открывал вашему взгляду всю свою душу. Душу простую и чистую, которая совершенно не боялась вашего испытующего взгляда. Никто больше так не мог смотреть». (Из книги «Наставник. Учитель цесаревича Алексея Романова»).
Позднее, в Харбине, Гиббс принял православие, монашество и священнический сан. Татьяна Манакова, одна из авторов-составителей книги: «Меня потряс переход в православие Чарльза Сиднея Гиббса. Все-таки не такой быстрый после гибели Царской Семьи – в 1934 году. Он сознательно шел к этому шагу много лет. Как пишет сам Гиббс, его впечатлило отношение к православию Царской Семьи, конечно, его подтолкнуло и их смирение во время страданий в заключении. Но надо сказать, что интерес к богословию был у него и в студенческие годы. И отец его хотел, чтобы Гиббс стал священником англиканской церкви. Но через много лет он стал православным священником».
«Нам кажется, что события, о которых мы сейчас вспоминаем, произошли давно. Однако живы люди, которые помнят тех, кто лично знал Царскую Семью», – заметила Татьяна Манакова.
В Харбине Гиббс познакомился с мальчиком Георгием Павельевым, оставшимся без родителей, и усыновил его. Один из сыновей Георгия, тоже Чарльз Гиббс, ныне здравствует и является хранителем и правообладателем архивных материалов деда, всю свою жизнь бережно хранившего живую память о Царской Семье. Жившего этой памятью.
Рождество 1924 год. Харбин. В центре – Георгий Павельев и Чарльз Сидней Гиббс. Фото: st-tatiana.ru
Один из последних друзей отца Николая (Гиббса) Дэвид Битти спустя несколько дней после его смерти пришел к его приемному сыну Георгию. В спальне почившего он увидел икону, подаренную отцу Николаю Царской Семьей. «Георгий рассказал, что за три дня до смерти священника икона потускнела, а потом начала светиться.
«Икона действительно светилась… – вспоминает Битти с едва заметной улыбкой. – Больше я ничего не скажу».
В ту минуту Дэвид Битти думал о том, что отец Николай наконец оказался там, куда так стремился. «Отец Николай с нетерпением ожидал того часа, когда наконец снова сможет увидеть Царскую Семью. И я понял, что этот миг настал». (Из книги «Наставник. Учитель цесаревича Алексея Романова»)
6 апреля 2014 года в храме Казанской иконы Божией Матери - Патриаршем подворье в Теплом Стане по благословению настоятеля иерея Александра Зорина состоялась презентация книги об учителе детей Императора Николая II Чарльзе Сиднее Гиббсе (1876-1963). Книга «Наставник. Учитель Цесаревича Алексея Романова: дневники и воспоминания» вышла в январе 2014 года в Издательства храма святой мученицы Татианы при МГУ им. М.В. Ломоносова.
О новом издании рассказала одна из его составителей, прихожанка Казанского храма Татьяна Манакова.
На презентации присутствовал настоятель храма иерей Александр Зорин, Мария Зорина, прихожане храма, а также доктор педагогических наук, руководитель магистратуры «Тьюторство в сфере образования» Московского педагогического государственного университета Т.М. Ковалева и студенты кафедры педагогики.
Это уже второе издание авторского коллектива Татьяны Манаковой и Кирилла Протопопова. В 2012 году под их редакцией вышло двухтомное издание мемуаров личной фрейлины Императрицы Александры Федоровны Софьи Буксгевден («Жизнь и трагедия Александры Федоровны, Императрицы России»).
Как отметила в начале выступления матушка Мария Зорина, «в этой книге собраны и обработаны письма, архивные материалы, и все это дает ощущение живого общения с Царской Семьей. Ты понимаешь, как эти люди жили, верили. Как они в своей жизни были православными людьми. Как общались со своими близкими, подчиненными, учителями. Именно такие книги нужно обязательно читать нашим детям, молодому поколению».
Татьяна Манакова рассказала, что Чарльз Сидней Гиббс в течение десяти лет был учителем английского языка у детей Императора Николая II и наставником Цесаревича Алексея. В числе других слуг он добровольно последовал за Царской Семьей в сибирскую ссылку, сопровождал членов Царской Семьи до Екатеринбурга, где был с ними разлучен. Позже он направляется в Тюмень, а оттуда в Тобольск. Возвратившись в Екатеринбург в августе 1918 года, Чарльз Гиббс не только дает следствию свидетельские показания по делу об убийстве Августейшей Семьи, но и принимает непосредственное участие в расследовании.
До недавнего времени на русском языке не было изданий, посвященных судьбе этого человека. Только в 2006 году в Издательстве «Царское Дело» в Санкт-Петербурге вышел перевод английской книги Кристины Бенаг «Англичанин при царском дворе».
В январе 1919 г. Чарльз Гиббс был принят на службу секретарем к британскому Верховному комиссару в Омске при Верховном правительстве Колчака. После гражданской войны он жил в Китае, где в апреле 1934 г. он принимает Православие с именем Алексей. Вскоре архиепископом Петропавловским Нестором, впоследствии митрополитом Харбинским и Маньчжурским, он был пострижен в монашество с наречением имени Николай и затем был возведен в сан иеромонаха. В 1937 г. он возвращается в Англию. После Второй мировой войны отец Николай основал в Оксфорде православный храм, который украсил иконами и предметами, принадлежащими Царской Семье.
Татьяна Манакова показала редкие фотографии из личного архива Чарльза Гиббса, предоставленные его внуком, проживающем во Франции. Находясь в эмиграции в городе Харбине, куда волею судьбы стекались русские люди, Гиббс познакомился с мальчиком Георгием Павельевым, который остался без родителей, и принял решение об его усыновлении. Позже Георгий увлекался парусным спортом, отслужил в рядах Британской Королевской Армии, и сам создал семью. Один из сыновей Георгия, тоже Чарльз Гиббс, ныне здравствует и является хранителем и правообладателем архивных материалов покойного деда. Чарльз Гиббс избрал местом жительства город Мон-де-Марсан (исторический регион Аквитания) во Франции. И он всецело содействовал в предоставлении документальных материалов, еще не введенных в отечественный историографический оборот. Благодаря этому в этой книге дневники Чарльза Гиббса приведены без сокращений.
В издании опубликован перевод английских книг «Наставник Царевича» («Tutor to the Tsarevich») автора Джона Тревина 1975 года издания и писательницы Франсис Уэлч «Романовы и мистер Гиббс» («The Romanovs & Mr. Gibbes»), которая была издана в Лондоне в 2002 г. Кроме этого, в книгу вошли воспоминания Гиббса о Царской Семье, написанные им в 1938 г. и в июле 1949 г. в Оксфорде на английском языке к 25-летию Соборного храма Христа Спасителя в Нью-Йорке (в России полностью не публиковались).
Несомненно, большой интерес и особую ценность представляют в издании снимки из личного архива Чарльза Гиббса, сделанные на фотоаппарат «Кодак». В этом издании впервые в России опубликована не известная отечественным историкам и архивистам фотография помощницы няни Царских детей Елизаветы Николаевны Эрсберг и младшей камер-юнгферы Государыни Марии Густавны Тутельберг.
Книгу «Наставник. Учитель Цесаревича Алексея Романова: дневники и воспоминания» можно приобрести в церковной лавке храма.
С.М. Прокудин-Горский. Вид на г. Тобольск от Успенского собора с северо-западной стороны. 1912 г.
«Соединимся в молитвах»
И в год, когда пламя металось
На знамени тонком,
В том городе не улыбалась
Царица с Ребенком…
И я задыхаюсь в безсилье,
Спасти Их не властна,
Причастна беде и насилью
И злобе причастна.
Нина КОРОЛЕВА.
17 декабря 1917 г. исполнился год со дня мученической кончины Г.Е. Распутина.
«Надеюсь, – писала Царица 9 декабря А.А. Вырубовой, – что письмо 17 получишь, соединимся в молитвах. […] После годовщины по-Моему Господь умилосердится над родиной».
Снимок из французского издания «L`Illustration». 1921 г.
И далее в том же письме: «17-го все молитвы и мысли вместе, переживаем опять все. Были утром у обедни, такое утешение. […] За упокой дала записочку в нашей церкви (и чувствовала таким образом – соединяюсь со всеми, крест его [Г.Е. Распутина] был у нас и во время всенощной лежал на столе)».
Тот самый золотой крест, снятый с тела Царского Друга.
У губернаторского дома. Справа Цесаревич Алексий Николаевич, офицер охраны и Император Николай II. Слева Великие Княжны. Фото из французского издания «L`Illustration». 1921 г.
Были и другие незабываемые тобольские впечатления…
«…Мы все, – сообщала 9 января 1918 г. Государыня А.А. Вырубовой, – видели одного, который мог бы быть брат Нашего Друга. Папа [Государь] его издали заметил, высокий, без шапки, с красными валенками, как тут носят. Крестился, сделал земной поклон, бросил шапку на воздух и прыгнул от радости. […] Подумай, тот […] странник был здесь осенью, ходил со своим посохом, передал Мне просфору через других».
Георгий Павельев (приемный сын Ч. Гиббса) с сибирскими валенками (пимами), принадлежавшими Императору Николаю II. Оксфорд. 1980-е гг.
«Тот странник», учитывая «свой посох» – уж не царелюбивый ли это Василий Босой (Ткаченко), как известно, исчезнувший именно в 1918 г. вместе со своим знаменитым увенчанным крестом железным посохом-копьем?
Или речь идет о названом «брате Нашего Друга»? Возможно, после устранения лакуны в письме Государыни, сделанной при публикации адресатом, дело как-нибудь прояснится.
Губернаторский дом. Рисунок из книги С.В. Маркова «Покинутая Царская Семья» (Вена. 1928).
Особое место среди Царских подарков этого времени занимали двусторонние серебряные образки, на одной стороне которых было изображение святителя Иоанна Тобольского, на другой – иконы Божией Матери.
Лицевая и оборотная стороны шейного двустороннего образка с изображением Тобольской иконы Божией Матери и святителя Иоанна, вручавшейся в 1917-1918 гг. Их Величествами сохранившим верность Им людям.
Известно, что такие иконки получили А.А. Вырубова, С.В. Марков, З.С. Толстая и другие. Корнет Крымского Ея Императорского Величества Государыни Александры Феодоровны конного полка С.В. Марков, приезжавший к Царственным Узникам в Тобольск, получил, по его словам, «от имени Ея Величества благословение в виде иконки св. Иоанна Тобольского с одной стороны, а с другой с изображением Абалакской Божьей Матери».
Однако фотография этого медальона, помещенная в его книге между страницами 320 и 321, показывает нам образ, ничего общего не имеющей с Абалакской иконой Божией Матери, принадлежащей, как известно, к типу «Знамение». В действительности на иконе изображена Тобольская (Черниговско-Ильинская) чудотворная икона, на молитве перед которой и скончался святитель Иоанн. (В «Описи иконам, найденным при осмотре дома Ипатьева», значилось два Тобольских образа Божией Матери, принадлежавших Царственным Узникам.)
Иконы Царственных Мучеников, найденные в Ипатьевском доме. Слева образы Божией Матери «Знамение», в центре – святителя Иоанна Тобольского, справа – св. праведного Симеона Верхотурского. Фото Н. Введенского из архива генерала М.К. Дитерихса.
Один из таких шейных образков получил бывший Военный министр генерал В.А. Сухомлинов, в 1915 г. отстраненный от своей должности и арестованный, будучи несправедливо (как выяснилось потом) обвиненным в измене.
«Я знаю одного старика, – писала, Сама находясь в узах, Императрица, – который долго сидел (в тюрьме), выпустили, опять сидит, и он стал светлым, глубоко верующим и любовь к Государю и веру в Него и в Бога не терял. Если награда не здесь, то там в другом мiре, и для этого мы и живем».
Свой образок с иконой святителя Иоанна Тобольского генерал получил при необычных обстоятельствах. Приведем дошедший до нас его рассказ об этом: «Когда я сидел в Петропавловской крепости – бедный мой Государь находился в Тобольске – тоже в заточении. На одной из прогулок внутри Трубецкого бастиона, которая сопровождалась часовым, этот последний поспешно сунул мне в руку какую-то бумажку, в которой оказался небольшой металлический, круглый образок. На одной стороне его находилось изображение Богородицы с подписью: “Обр. Тобольск. Бож. М.”, а на другой – митрополит и надпись: “Св. Иоанн Митр. Тобол.” Когда я уже был заграницей, лицо, имевшее сношение с Тобольском во время нахождения там Царской Семьи, меня спросило, – получил ли я благословение Государя, которое послано было мне из Сибири?»
Губернаторский дом во время пребывания в нем Царской Семьи. На балконе видны Великие Княжны Мария и Анастасия Николаевны. Фото П. Жильяра. Собрание Музея «Наша эпоха» (Москва).
Одно время, надеясь на освобождение с помощью верных офицеров, Царица-Мученица пожелала объединить их в «Братство святого Иоанна Тобольского», созданное в августе 1917 г. и возглавлявшееся зятем Распутина, поручиком Борисом Николаевичем Соловьевым.
Этот снимок был сделан П. Жильяром с балкона дома Корнилова. Как и предыдущая, эта фотография впервые была опубликована в 1921 г. во французском издании «L`Illustration». Собрание Музея «Наша эпоха» (Москва).
«Я благодарна Богу, – писала Государыня Б.Н. Соловьеву 24 января 1918 г., – за исполнение отцовского и Моего личного желания: Вы муж Матреши. Господь да благословит ваш брак и пошлет вам обоим счастие. Я верю, что вы сбережете Матрешу и оградите от злых людей в злое время».
«Глубоко признателен, – писал на следующий день в ответном письме Б.Н. Соловьев, – за выраженные чувства и доверие. Приложу все силы исполнить Вашу волю сделать Мару счастливой».
Продолжение следует.
О том, как появилась идея издания книги "Наставник. Учитель цесаревича Алексея Романова: дневники и воспоминания" рсссказывает один из участников проекта Гузель (Галина) Галямова.
Идея издания книги «Наставник. Учитель Цесаревича Алексея Романова: дневники и воспоминания» родилась из интереса к английской книге «Наставник Царевича» (Tutor to the Tsarevich) автора Джона Тревина 1975 года. В 1976 году увидел свет ее американский вариант. Он был в мягкой обложке и назывался «Дом особого назначения» (House of special purpose). Помимо этого различий не было. Оба издания имели большой успех за рубежом и были очень быстро распроданы, без последующих переизданий.
Текст книги основывался на материалах личного архива Чарльза Сиднея Гиббса, учителя по английскому языку детей Императора Николая II. Позже к этой должности прибавилась еще роль «наставника» наследника Алексея Николаевича, в которой он стал вторым с Пьером Жильяром, учителем по французскому языку.
Типичный англичанин по складу ума, манере поведения, одежде, Чарльз Гиббс, с присущей ему британской педантичностью, вносил рядовые события своей повседневной жизни в особого рода дневник, который позволял ему отслеживать успехи в обучении Царских детей. Теперь эти заметки более чем вековой давности предстают перед нами как исторический документ.
Гиббс сопровождал Царскую Семью до конца, вплоть до трагической ночи в июле 1918 года, когда из царского окружения заблаговременно были удалены все лица свиты с иностранными фамилиями, вероятно, во избежание дипломатического конфликта. Позже, ему удалось вывезти в Англию некоторые вещи, которые принадлежали царственным узникам. При его жизни они сохранялись в Часовне Св.Николая на территории Оксфордского Университета, кстати, первой православной часовне на территории Англии. Ее настоятелем был сам Чарльз Сидней Гиббс, который принял монашеский постриг с именем Отец Николай и был рукоположен в священники в г.Харбине в 1930-е гг.
Такова основная историческая канва жизни автора этих дневников, изданных в литературной обработке Джона Тревина и Георгия Гиббса.
Теперь о том, как мы сподобились содействовать их изданию на русском языке. Около десяти лет тому назад выпускница отделения журналистики Московского Университета Татьяна Манакова проходила стажировку в Англии, где ей, как интересующейся темой русской эмиграции, посоветовали обратиться к наследникам Чарльза Сиднея Гиббса.
Конечно, у читателей возникнет вопрос, как мог монашествующий настоятель иметь наследников? Находясь в эмиграции в городе Харбине, куда волею судьбы стекались русские люди, Гиббс познакомился с мальчиком Георгием Павельевым, который остался без родителей, и принял решение об его усыновлении. Позже Георгий увлекался парусным спортом, отслужил в рядах Британской Королевской Армии, и сам создал семью. Так вот, один из сыновей Георгия, тоже Чарльз Гиббс, ныне здравствует и является хранителем и правообладателем архивных материалов покойного деда. Чарльз Гиббс избрал местом жительства город Мон-де-Марсан (исторический регион Аквитания) во Франции, куда неоднократно приглашал нас с визитом.
В июне 2008 года во время моей стажировки на Севрской мануфактуре, в рамках работы над кандидатской диссертацией, я, по просьбе Татьяны Манаковой и моего мужа Кирилла Протопопова смогла посетить Чарльза Гиббса в его резиденции в одном из самых живописных уголков Франции. Четыре часа на скоростном поезде Париж-Бордо, затем еще несколько часов на пригородной узкоколейке, и вот прибываем на вокзал города Мон-де-Марсан.
Имение Чарльза Гиббса представляет собой особую тенденцию современного дизайна, когда бывшие индустриальные и сельскохозяйственные здания переделывают в жилые резиденции. Большие дома из массивного камня оказались бывшими фермерскими сооружениями. Меня разместили в гостевом доме, где также располагался рабочий кабинет хозяина. После дружеского ужина, расспросов о Москве, Татьяне и Кирилле, я отправилась в отведенную мне комнату. Но исследовательский азарт не дал мне заснуть, всю ночь я перебирала фотографии, архивные записи, публикации из эмигрантских журналов, которые были подготовлены на специальном столе с документами. Так я поняла примерный объем материала, с которым предстоит работать.
На следующий день мы принялись отбирать фотоматериалы. Гиббс оставил множество фотоснимков, фотографирование было в моде в начале ХХ века. Сюжеты будней С.-Петербурга, Тобольска, Екатеринбурга, Харбина были скомпонованы на отдельных листах по 12 фотографии на каждом. Естественно, глаз выхватывал сцены с историческими лицами, Цесаревичем. Чарльз Гиббс был удивлен, что удается их персонифицировать. Было решено отсканировать отдельные фото, так как фотосъемка не всегда дает хороший результат на глянцевой поверхности. Чарльз Гиббс высказал большую заинтересованность в том, чтобы воспоминания его деде и книга Тревина были опубликованы на русском языке, и передал нам ксерокопии дневников и воспоминаний Чарльза Сиднея Гиббса (оригиналы находятся в Бордерианской библиотеке в Оксфорде). Затем он подарил книгу Татьяны Боткиной (Мельник) 1921 года издания на русском языке, ввиду того что никто из его родственников не может ее прочесть из-за незнания языка. Таким образом, моя дорожная сумка приобрела большой вес, но это было радостное чувство - поездка оказалась полезной.
После приезда в Москву документы были отсортированы по темам. Пришлось разбирать и расшифровывать почерк Гиббса, заниматься переводами с помощью И.В. Воронина, Т.Г. Курепиной, В.М. Лукиной. Наконец, в 2014 году, который по совпадению является годом Британской культуры в России, это издание увидело свет. Благодарим издательство храма Святой Мученицы Татианы при МГУ и всех, кто принимал участие в осуществлении этого проекта.
Фотоальбом «Книжная новинка в Издательстве храма святой мученицы Татианы при МГУ: книга об учителе цесаревича Алексия Романова Чарльзе Сиднее Гиббсе»
Фотоальбом «Книжная новинка в Издательстве храма святой мученицы Татианы при МГУ: книга об учителе цесаревича Алексия Романова Чарльзе Сиднее Гиббсе»
Фотоальбом «Книжная новинка в Издательстве храма святой мученицы Татианы при МГУ: книга об учителе цесаревича Алексия Романова Чарльзе Сиднее Гиббсе»
Фотоальбом
Вид на крупнейший религиозный и учебный центр Оксфорда – Крайст Чёрч. Фото: Елена Дорофеева
Учитель детей Царской семьи англичанин Чарльз Сидней Гиббс, вернувшись на родину, основал первый русский православный храм в Оксфорде. В библиотеке Оксфордского университета хранятся 40 страниц рукописи – его воспоминания о русском Царе и его семье
Верноподданный. Это забытое слово вспоминается, когда думаешь о тех людях, которые не оставили государя в тяжелое время и следовали за ним до последней минуты. Четверо из них погибли вместе со всей семьей Императора. Всего же в Сибирь за Их Высочествами поехали более 20 приближенных, среди которых были не только подданные Российской империи. Англичанин Чарльз Сидней Гиббс в течение 10 лет обучал детей Императора своему языку.
После екатеринбургской трагедии он еще несколько лет был в России, в 1934 году принял православие, вернулся в Англию и на свои средства купил дом, где устроил православный храм.
На могильной плите в Оксфорде надпись - Его преподобие архимандрит Николай (Сидней Гиббс) 19 января 1876 - 24 марта 1963.
В год 100-летия революции, когда массовая культура на свой вкус интерпретирует события более чем столетней давности, предлагаем взгляд человека, который был рядом и, в то же время, наблюдал как бы со стороны. И тем более вызывает размышления его судьба - сын банкира, приглашенный в 1908 году в Россию, живший рядом с Царской семьей и разделивший с ними ссылку, потрясенный их трагической кончиной, становится православным священником и хранит память о русском Царе и его семье до конца своей жизни.
В дневниках и воспоминаниях, кстати, нигде не встречается упоминание о Кшесинской.
Фото Гиббса из храма Русской православной церкви в Колчестере.
"Время - это запоздалое оправдание королей "
В библиотеке имени Бодлея Оксфордского университета , в личном архиве Гиббса хранятся 40 страниц рукописи - Воспоминания о Царской семье, написанные им после принятия священнического сана архимандрита в 1937 году.
Гиббс начинает с оценки русского Царя как политика.
"В начале Его правления, которое теперь уже окончательно закончилось, продекларированная Им политика была направлена на сотворение сильной и процветающей России, на её благополучие, но не в ущерб другим государствам . По иронии судьбы, Он, который так любил мир, был брошен в горнило войны. Но Он оставил после себя великий памятник миру и Себе во Дворце Мира в Гааге (В 1899 году по инициативе Николая Второго в Гааге прошла первая мирная конференция по разоружению, на который был учрежден Международный суд для мирного разрешения межгосударственных споров и конфликтов - прим. ред); хотя мне кажется, что даже в этом Его великодушии Он не был оценен должным образом. Другими словами, Россия всегда была на подозрении".
Завершаются мемуары надеждой на то, что потомки когда-нибудь разберутся в событиях лета 1918 года.
"Время - это запоздалое оправдание королей. Почти 19 лет прошло с момента кульминации трагедии, которая унесла жизнь Императора Николая II и всей Его Семьи, - тихой, мирной летней ночью в июле 1918 года. В начатом процессе расследования преступления обнаружилось столько лжи, грубости и бессердечности, что в течение длительного времени к нему не было доверия. Это сохранялось до тех пор, пока расследование не передали в руки следователя Николая Алексеевича Соколова, который пролил свет на главные факты и затем продолжал расследование (в эмиграции).
Позже вышло много книг на эту тему, в них содержалось много лжи. Впоследствии появились другие многотомные труды. Но работы эти были опубликованы одними и теми же авторами и не могут принести ничего нового до тех пор, пока не появится кто-то, возможно, из нового поколения ".
Царское Село и разбойник-кот в дождливую погоду
Познакомимся с самим Гиббсом. Его характер, живое восприятие и чувство юмора характеризуется, например, такой записью в дневнике о первых днях пребывания в Царском Селе:
"Я провожу лето в деревне, если можно назвать Царское Село деревней... Было бы правильнее называть его "городом сельского типа" или "урбанизированный глушью" ... В Царском Селе огромное количество домов и казарм, так как это еще и крупный военный центр; а также множество очаровательных дворцов, окруженных искусственными парками и водоёмами. Теперь, по прошествии времени, всё это приобрело естественный вид, как будто было создано природой, а не человеком. Но хотя таково само Царское Село, окружающая местность до сих пор сохранилась в своей нетронутой дикости бесплодных болот.
Итак, здесь я провел лето, то есть скорее ночи, чем дни, поскольку близость Петрограда ставит крест на отдыхе и покое тела, как ни пленительны они для ума. Тем не менее, для меня уже очень много значит проводить ночи в покое, страдая только лишь от разбойника-кота, который по ночам посещает моё обиталище, запрыгивая внутрь через окно, и оставляет свою визитную карточку (на самом деле несколько) в виде множества чётко различимых отпечатков лап на скатерти. Хотя, справедливости ради, добавлю, что это бывает только в дождливую погоду, и у меня нет половика перед окном. Котик наслаждается моим гостеприимством и демонстрирует свою высокую оценку мастерства придворного повара, доедая всё оставшееся, за исключением салата, соли и горчицы, которые, строго говоря, не были приготовлены, и поэтому не кажутся соблазнительными". 29 июля 1916 года.
В Царском селе 3 декабря 1916 года: "сопровождал Императрицу, чтобы посмотреть две операции в госпитале".
Принцесса Аликс, будущая Императрица Александр Федоровна перед свадьбой. 1894 год. Фото: www.globallookpress.com
Причина непопулярности Императрицы - отсутствие театральности
Гиббс неоднократно рассуждает о причинах, почему Александра Фёдоровна "так и не смогла завоевать полностью путь в сердца своих подданных".
"Думаю, что это явление может быть объяснено, как полное отсутствие у императрицы чувства "театральности". Театральный инстинкт врос в русскую натуру. Иногда кажется, что русские скорее играют свои жизни, чем проживают их. Это было совершенно чуждо манере мышления Императрицы, которую она приобрела благодаря воспитанию Её любимой бабушки королевы Виктории. Она осталась без матери в возрасте шести лет, и королева Виктория заняла место её любимой матери... Они находились в постоянной переписке, которая продолжалась и после замужества императрицы, фактически до смерти старой королевы в 1901 году.
Когда мы были в Тобольске , Императрица сказала, что одной из самых болезненных вещей, которую Она вынуждена была сделать перед отъездом из Царского Села, было сожжение писем старой королевы.
Таким образом, совершенно неудивительно, что образовалась фундаментальная разница между характером молодой Императрицы России и теми миллионами Её подданных, что и послужило основой отчуждения, которое было замечено всеми, кто писал на эту тему. Императрица и сама знала об этом, не подозревая об истинных причинах. Она скорее приписывает это своей застенчивости, о которой так сожалела, но не могла преодолеть….
Свидетельства об императрице, даже краткие, будут не полными без упоминания о Её благочестии и набожности. Эти качества были присущи ей с детства, и переход в православную церковь послужил усилению всех её религиозных инстинктов. Как было замечено, Она всегда стремилась к простой жизни и всем сердцем стала православной. Догматы Православия стали ведущими в её жизни (Русская Православная Церковь была тогда в зените). Будучи преданной православию, Императрица до самой своей смерти скрупулезно соблюдала посты и праздники Святой Церкви. Перед всеми важными событиями Она и Её муж исповедовались и причащались. В то же время я должен добавить, что она вела себя без всякого фанатизма и с величайшей умеренностью".
Чарльз Гиббс также вспоминал о Государыне:
"Характер у неё был более властный и твердый, чем у императора. И она его подчиняла. Но она так сильно его любила, что, если только она заранее знала, что его желание иное, она всегда подчинялась. Я никогда не видел борьбы между ними. Очевидно, что она была против отречения Его от престола. Она никогда его за это не упрекала . Она любила его как мужа и отца, и любила только одного его. Это совершенно ясно было каждому, кто был близок к ним".
Император Николай II и Императрица Александра Федоровна с Великой княжной Татьяной. Фотохроника ТАСС
Николай Второй внушал трепет, но не страх
В воспоминаниях, хранящихся в Оксфорде, есть и мнение Гиббса о причинах пренебрежительного отношения мировых лидеров к Николаю Второму.
"Я всегда чувствовал, что мир, в общем, никогда не принимал Императора Николая всерьёз, и я часто интересовался почему. Он был человеком, у которого не было низменных качеств. Я думаю, что в основном это можно объяснить тем фактом, что Он выглядел абсолютно не способным внушить страх. Он знал очень хорошо, как сохранить свое достоинство. Никто даже и помыслить не мог, чтобы позволить себе вольности по отношению к Императору. Это была бы неслыханная вещь. Он не ставил себя выше других, но при этом был исполнен спокойствия, самообладания и достоинства, главное, что Он внушал - трепет, а не страх. Я думаю, причиной этого были его глаза. Да, я уверен, это были его глаза, настолько прекрасными они были. Нежнейшего синего (голубого) оттенка, они смотрели прямо в лицо. С добрейшим, нежнейшим и любящим выражением. Как можно было чувствовать страх?
Глаза его были настолько ясными, что, казалось, Он открывал вашему взгляду всю свою душу. Душу простую и чистую, которая совершенно не боялась вашего испытующего взгляда . Никто больше не мог так смотреть. В этом было его величайшее обаяние и, в то же время, великая политическая слабость. В битве умение внушить страх порой составляет больше половины победы… И именно этим преимуществом он не обладал. Если бы он находился в другом положении, мог выражаться более свободно, говорить и писать то, что думает, как обычный человек, тогда Он, вне всякого сомнения, смог бы приспособиться и найти свою нишу. Но в его положении это было невозможно. Ему приходилось высказываться только в официальном стиле, тем не менее, Он мог при случае излагать прямо основные положения своей государственной политики".
О личных качествах русского Царя Гиббс пишет с восторженным удивлением:
"Император был наделен потрясающей памятью . Лицо, имя, однажды увиденное или услышанное, никогда больше уже не забывалось. В Ставке часто происходили подобные сцены: когда какой-либо офицер приезжал с докладом, он получал приглашение на ланч. Затем все гости выстраивались в одну длинную линию… Его Величество начинал прохаживаться вдоль строя, пожимая руки всем присутствующим, глядя им прямо в лицо своими голубыми глазами, при этом обращаясь к каждому по имени, а не по фамилии. Это звучало как Николай Николаевич или Иван Семенович, в зависимости от ситуации. Он расспрашивал всё о его полке со знанием такого множества деталей, как будто Он покинул этот полк день назад, а не десять лет назад. Подобный дар имел только Император, и никто из детей не мог сравниться с ним".
Это впечатление было записано во время пребывания Государя в Ставке во время войны. Там же он добавляет о распорядке дня. Император делил свою жизнь между Ставкой и Царским Селом, но дела Верховного главнокомандующего уже занимали все его время, и он настоял, чтобы Цесаревич поехал с ним. Было поставлено одно условие - Алексей Николаевич должен был продолжить свои занятия. Поэтому его воспитатель Чарльз Гиббс сопровождал его.
"Персонал нашей "школы" был очень маленьким и состоял всего из трех человек. Все были очень дружелюбные и веселые. Император видимым образом почувствовал величайшее облегчение благодаря своему новому окружению, и мы иногда даже видели Его в кабинете, когда Он работал...
У Императрицы была привычка прочитывать вечернее молитвенное правило, когда Цесаревич был уже в постели под одеялом и готов заснуть. И вот эту часть вечерней жизни Император оставил неизменной".
Гиббс отмечает, как шокировало Императора отношение союзников-англичан :
"После того как Император стал Верховным Главнокомандующим, всё более настойчиво слышался предательский шепот. Эти сплетни распространялись врагами России и Союзниками, быстро укоренялись в самых неожиданных местах, конечно же, действовали как мина замедленного действия для положения Императора и Его власти.
Его личные симпатии были на стороне Союзников. Он всем сердцем их поддерживал. И Он, и Императрица имели родственников с обеих сторон… Императора эти слухи сердили больше всего. После того, как Его выманили обманным путем из резиденции, и мы впервые увиделись снова, Он буквально набросился на меня, так как именно со стороны англичан получал самые жесткие удары. Он осознавал, что должен пострадать от революционеров своей страны, но удары со стороны Англии, которой Он искренне симпатизировал, буквально выбивали почву у него из-под ног ".
В показаниях колчаковскому следователю Николаю Алексеевичу Соколову Гиббс пишет:
"Государь был очень хорошо воспитан. Он говорил правильно по-английски (и писал), по-французски и, не могу судить как - хорошо или плохо, по-немецки. Он был очень аккуратен и терпеть не мог, чтобы у него переставляли вещи. У него была великолепная память. Он не особенно любил легкие книги и много читал по общественным наукам, в особенности, по истории. Он производил, по своей сущности, впечатление человека глубоко честного. Он был очень добрый, и сердце его было жалостливо. Он любил животных, и они его. Он был очень простой, но сдержанный. Фамильярность он не любил. Характером он был веселый и любил разные игры. Любил он побеседовать и заходил для беседы с солдатами в дежурную комнату, где просто сидел с солдатами и разговаривал. Он глубоко любил Родину и страдал за неё в период революции. После большевистского переворота ясно чувствовалось, что он страдает не за себя лично, а за Россию... Это была идеальная в отношении друг друга семья, совершенно редкая".
Рассказывая Соколову о посещении дворца Керенским 21 марта/3 апреля 1917 года, Гиббс в дневнике отмечает, как Государь был разгневан предположением Керенского, что Царь хочет заключить мир с Германией . Он замечает, что "Керенский прибыл во дворец на автомобиле, принадлежавшем Императору". "Государь мне рассказывал, что Керенский думал про Государя, что Он хочет заключить мирный сепаратный договор с Германией, и об этом с Государем говорил. Государь это отрицал, и Керенский сердился и нервничал. Производил ли Керенский у Государя обыск, я не знаю. Но Государь говорил мне, что Керенский думал, что у Государя есть такие бумаги, из которых было бы видно, что Он хочет заключить мир с Германией. Я знаю Государя, и я понимал и видел, что когда Он рассказывал, у Него в душе было чувство презрения к Керенскому за то, что Керенский смел так думать".
/Окончание следует/.
.sp-force-hide { display: none;}.sp-form { display: block; background: #ffffff; padding: 15px; width: 630px; max-width: 100%; border-radius: 8px; -moz-border-radius: 8px; -webkit-border-radius: 8px; font-family: inherit;}.sp-form input { display: inline-block; opacity: 1; visibility: visible;}.sp-form .sp-form-fields-wrapper { margin: 0 auto; width: 600px;}.sp-form .sp-form-control { background: #ffffff; border-color: #30374a; border-style: solid; border-width: 1px; font-size: 15px; padding-left: 8.75px; padding-right: 8.75px; border-radius: 3px; -moz-border-radius: 3px; -webkit-border-radius: 3px; height: 35px; width: 100%;}.sp-form .sp-field label { color: #444444; font-size: 13px; font-style: normal; font-weight: normal;}.sp-form .sp-button { border-radius: 4px; -moz-border-radius: 4px; -webkit-border-radius: 4px; background-color: #002da5; color: #ffffff; width: auto; font-weight: 700; font-style: normal; font-family: Arial, sans-serif; box-shadow: none; -moz-box-shadow: none; -webkit-box-shadow: none;}.sp-form .sp-button-container { text-align: center;}
