Здравствуйте, гости дорогие!
Эрудированные, непростые!
Мы ценим вас и уважаем,
В музей школьный приглашаем!

Музей в родном селе Русский Ишим хранит память о поэтессе М. П. Смирновой

Талантливая русская поэтесса Матрена Платоновна Смирнова прожила нелегкую жизнь: после гибели мужа на фронте, оставшись вдовой, она не вышла замуж, а выводила в люди сыновей, затем внуков.

Родилась М. П. Смирнова в 1913 г. в селе Русский Ишим, Городищенского района, Пензенской области. Она прожила почти 69 лет. Образование у нее было скромное: окончить ей удалось всего три класса начальной школы и 2-х месячные учительские курсы. Она стала учительницей в 17 лет и проработала в школе 3 года. Замуж она вышла за директора школы А. А. Смирнова, преподавателя математики.

Матрена Смирнова очень полюбила книги. Читала их в любую свободную минуту. Стихи она начала писать с юных лет. Писала пьесы, рассказы.

Творчество Матрены Смирновой дорого читателям искренностью чувств, любовью к людям, родной земле, ее природе. Лучшие строки поэтесса посвятила неповторимой красоте присурского края. Больше 30-ти стихотворений, в том числе «Край мой ласковый», «Звездочка», «Пройдись по Пензенскому краю», «Милая роща», стали песнями.

У Матрены Смирновой вышло более десятка книг еще при жизни.

Родители Матрены: мать Пелагея Ивановна Ховрина (1891–1987 г.), отец Платон Васильевич Ховрин (1891–1975 г.). В семье Платона Васильевича Ховрина Матрена была второй из четверых детей.

Природа одарила Матрену талантами писателя, художника, дала красивую внешность. Она хорошо вышивала, шила, у нее был красивый, сильный голос, иссиня-черные волосы, серо-голубые глаза, соболиные черные брови, правильные черты лица. У Матрены Смирновой было два сына: Валентин и Юрий. Их отца забрали на фронт, там он и погиб.

Прошла война. В 1964 г. М. П.Смирнову приняли в Союз писателей СССР. Ее приглашали и в Москву, и на Кавказ на постоянное место жительства, но она в Москву не стремилась. Она любила свое село.

Трагически закончилась жизнь замечательной поэтессы, но мы все ее очень любим за замечательные стихи, которые она нам подарила.

Песня на слова М.П. Смирновой (1962 г.)

Пензенский хор, запевает М.Крохина.

Вот она, милая роща!
Ветер шумит надо мной,
Ветви березок полощет,
Сон навевая лесной.
Сколько стволов побеленных,
Сколько их ввысь поднялось!
Все это с детства знакомо,
С сердцем навеки срослось.
Будто опять ты безусый
Рядом с девчонкой стоишь,
Вместо кораллов на бусы
Гроздья рябины даришь.
Будто бы смех ее звонкий
В чаще лесной раздался...
Только у бывшей девчонки
Есть уже снохи, зятья.
Край мой, единственный в мире,
Где я так вольно дышу.
Поле раздвинулось шире,
К роще любимой спешу.
Хочется белым березкам
Низкий отвесить поклон,
Чтоб заслонили дорожку,
Ту, что ведет под уклон.
Текст к этой песне написала Смирнова Матрена Платоновна, музыку - Октябрь Васильевич Гришин
МИЛАЯ роща - не придумка, а конкретный уголок пензенской земли площадью 19 гектаров на берегу Ишимки. После того, как ее прославила сельская поэтесса, руководство Пензенской области выделило лесную куртину в заповедную и присвоило титул "Русско-Ишимская березовая роща имени М. П. Смирновой".

Фотграфии М. П. Смирновой

Стихи М. П. Смирновой

Мир прекрасен и широк,
А для сердца все же,
Милый русский уголок,
Нет тебя дороже.

1. «Я люблю поля родные»

Я люблю поля родные,
Речки светлую струю.
Славят дубы вековые
Землю русскую свою.

В небо синее влюблены,
К мелкой зависти кустов
Поднимают к солнцу кроны
Эти рыцари лесов.

Я люблю поля родные
В переливах желтой ржи.
Незабудки голубые
Притаились у межи.

2. «Ишим»

Вот стою я на пригорке.
За спиной лесок шумит.
Предо мной, как на ладонке,
Все село мое лежит.
Избы в зелени белеют,
Приодел их тес, обшил.
С каждым годом все новее
Ты становишься, Ишим.
Сбросил старую солому
Со своих покатых крыш
И теперь по - молодому
Из-под шифера глядишь.
Как веселые подружки
Со смешиночкой в глазах,
Смотрят окна друг на дружку,
В деревянных кружевах.
Весь Ишим охвачен стройкой,
К жизни радостной спешит.
Пойте пилы, звонче пойте,
Обновляйте наш Ишим!
Чтобы с трассы все шоферы
Любоваться им могли,
Об Ишиме разговоры
До самой Москвы вели.

3. «Рябинка»

Вьется горная тропинка
Полем, озимью, леском.
Машет тонкая рябинка
Заревым своим платком.

Тихо солнце льет в долины
Свой осенний мягкий свет.
Мы любуемся рябиной –
Нам по сердцу красный цвет…

4. ***

Пройдись по пензенскому краю,
Когда он в зелень весь одет,
Когда черемуха купает
В Суре свой ароматный цвет.

Сады в одежде белоснежной,
В зеленом бархате земля.
Недаром Лермонтов так нежно
Любил родимые поля…

Пройдись июльскою порою
Любой дорогой полевой,
Хлеба над Мокшей и Сурою
Стоят высокою стеной.

Лесов тенистая прохлада,
Ручьи, как детская слеза.
И над простором неоглядным
Родного неба бирюза…

Экспонаты

выставки

В 2013 году исполнилось бы 100 лет со дня рождения М.П.Смирновой, которая родилась и всю жизнь прожила в селе Русский Ишим. Самые задушевные строки посвятила она своей малой родине, своему Ишиму. Жители села помнят и чтут свою именитую землячку. К сожалению, не сохранился дом, в котором жила поэтесса, но возникла необходимость увековечить её память именно в родном селе. Не зря говорят, что существует мистика пространства и стихи, прочитанные в том месте, где жил и творил поэт, воспринимаются по-особому. В школе села Русский Ишим открылась музейная комната М.П.Смирновой. Одним из первых посетителей стал глава Городищенского района Березин Г.А. Директор школы М.Н.Лукина познакомила с планом развития комнаты, рассказала о том, какая работа уже проделана. Геннадий Алексеевич одобрил начинания русскоишимцев и пообещал к 100летнему юбилею поэтессы подарить телевизор, чтобы экскурсанты могли на месте посмотреть фильм о жизни поэтессы «Матрёнина судьба».

28 апреля 2015, 14:36

Детство

♦ Ахматова Анна Андреевна (настоящая фамилия - Горенко) родилась в семье морского инженера, капитана 2-го ранга в отставке на ст. Большой Фонтан под Одессой. Мать, Инна Эразмовна, посвятила себя детям, которых в семье было шесть: Андрей, Инна, Анна, Ия, Ирина (Рика) и Виктор. Рика умерла от туберкулеза, когда Ане было пять лет. Рика жила у тети, и ее смерть держали в тайне от остальных детей. Тем не менее Аня почувствовала, что случилось – и как она потом говорила, эта смерть пролегла тенью через все ее детство.

♦ Своими учителями Ахматова считала поэтов И.Анненского и А.С.Пушкина. С детства Анна стремилась быть верной высокой пушкинской традиции. Она видела мистический смысл в одной своей детской находке: гуляя с няней по аллее благоуханного, утопавшего в зелени Царского Села, она увидела в траве булавку в виде лиры. Маленькая Аня была уверена: эту булавку обронил бродивший по этим аллеям около века назад Александр Сергеевич. Пушкин и Ахматова - тема отдельная. Однажды, году этак в сороковом, Пушкин приснился ее подруге Фаине Раневской. Раневская позвонила Ахматовой. Анна, побледнев от волнения, коротко выдохнула: «Немедленно еду, - и добавила с завистью: - Какая вы счастливая! Мне Он никогда не снился». Ахматова не скрывала, что терпеть не может Наталью Гончарову; похоже, она ревновала. При разговоре о Пушкине Анна Андреевна становилась воздушной, неземной. У ее друзей и поклонников, которыми эта одинокая женщина всегда была окружена, сложилось впечатление, что любила она только Александра Сергеевича и никого больше.

♦ Анна росла в атмосфере, довольно необычной для будущего поэта: в доме почти не было книг, кроме толстого тома Некрасова, который Анне разрешалось читать на каникулах. У матери вкус к поэзии был: она читала детям наизусть стихи Некрасова и Державина, их она знала множество. Но почему-то все были уверены в том, что Анна станет поэтессой – еще до того, как ею была написана первая стихотворная строчка.

♦ Анна довольно рано начала говорить по-французски – научилась, наблюдая за занятиями старших детей. В десять лет поступила в гимназию в Царском Селе.

♦ Через несколько месяцев девочка тяжело заболела: неделю пролежала в беспамятстве; думали, что она не выживет. Когда пришла в себя, она некоторое время оставалась глухой. Позднее один из врачей предположил, что эта была оспа – которая, однако, не оставила никаких видимых следов. След остался в душе: именно с тех пор Анна стала писать стихи.

Гумилев

♦ В канун Рождества 1903 года Анна познакомилась с Николаем Гумилевыми . Тогда 14-летняя Аня Горенко была стройной девушкой с огромными серыми глазами, резко выделявшимися на фоне бледного лица и прямых черных волос. Увидев ее точеный профиль, некрасивый 17-летний юноша понял, что отныне и навсегда эта девочка станет его музой, его Прекрасной Дамой, ради которой он будет жить, писать стихи и совершать подвиги.

♦ Она поразила его не только своей неординарной внешностью – Анна была красива очень необычной, таинственной, завораживающей красотой, сразу привлекающей к себе внимание: высокая, стройная, с длинными густыми черными волосами, прекрасными белыми руками, с лучистыми серыми глазами на практически белом лице, ее профиль напоминал античные камеи. Анна ошеломила его и полной непохожестью на все, окружавшее их в Царском Селе.

У русалки печальные очи.
Я люблю ее, деву-ундину,
Озаренную тайной ночной,
Я люблю ее взгляд заревой
И горящие негой рубины...
Потому что я сам из пучины,
Из бездонной пучины морской.
(Н.Гумилев «Русалка»)

♦ В то время пылкий юноша вовсю старался подражать своему кумиру Оскару Уайльду. Носил цилиндр, завивал волосы и даже слегка подкрашивал губы. Однако, для того чтобы завершить образ трагического, загадочного, слегка надломленного персонажа, Гумилеву не хватало одной детали. Все подобные герои непременно были поглощены роковой страстью, терзались от безответной или запретной любви - в общем, были крайне несчастливы в личной жизни. На роль прекрасной, но жестокой возлюбленной Аня Горенко подходила идеально. Ее необычная внешность притягивала поклонников, к тому же скоро выяснилось, что Анна вовсе не питает к Николаю ответных чувств.

♦ Холодноватый прием ничуть не уменьшил пыл влюбленного поэта - вот она, та самая роковая и безответная любовь, которая принесет ему желанное страдание! И Николай с азартом ринулся завоевывать сердце своей Прекрасной Дамы. Однако Анна была влюблена в другого. Владимир Голенищев-Кутузов - репетитор из Петербурга - был главным персонажем ее девичьих грез.

♦ В 1906 году Гумилев уезжает в Париж. Там он надеется забыть свою роковую любовь и вернуться в образе разочарованного трагического персонажа. Но тут Аня Горенко внезапно понимает, что ей не хватает слепого обожания молодого поэта (родители Ахматовой узнали о влюбленности дочки в петербургского репетитора и от греха подальше разлучили Аню и Володю). Ухаживания Николая настолько сильно льстили самолюбию Ахматовой, что она даже собиралась выйти за него замуж, несмотря на то, что до сих пор была влюблена в питерского репетитора. К тому же вечные разговоры Гумилева о роковой любви не прошли даром - теперь Ахматова и сама не прочь сыграть роль трагической фигуры. Вскоре она отправляет Гумилеву письмо с жалобами на свою ненужность и заброшенность.

♦ Получив письмо Ахматовой, Гумилев, полный надежд, возвращается из Парижа, навещает Аню и делает ей очередное предложение руки и сердца. Но дело испортили… дельфины. Тогда Ахматова отдыхала в Евпатории. Прогуливаясь с Гумилевым по пляжу и слушая объяснения в любви, Аня наткнулась на двух выброшенных на берег мертвых дельфинов. Неизвестно почему это зрелище так сильно повлияло на Ахматову, но Гумилев получил очередной отказ. Причем Ахматова цинично объяснила влюбленному Николаю, что ее сердце навсегда занято Голенищевым-Кутузовым.

Двойной портрет: Анна Ахматова и Николай Гумилев. Т. М. Скворикова. 1926 г.

♦ Отвергнутый поэт снова уезжает в Париж, считая, что единственный приемлемый выход из ситуации - самоубийство. Попытка самоубийства была обставлена со свойственной Гумилеву театральностью и напыщенностью. Сводить счеты с жизнью поэт отправляется в курортный городок Турвиль. Грязноватая вода Сены показалась Гумилеву неподходящим пристанищем для измученной души влюбленного юноши, а вот море - в самый раз, тем более что Ахматова не раз говорила ему о том, что обожает смотреть на морские волны. Однако трагедии суждено было превратиться в фарс. Отдыхающие приняли Гумилева за бродягу, вызвали полицию, и, вместо того чтобы отправиться в последний путь, Николай отправился давать объяснения в участок. Свою неудачу Гумилев расценил как знак судьбы и решил попытать счастья в любви еще раз. Николай пишет Ахматовой письмо, где вновь делает ей предложение. И вновь получает отказ.

♦ Тогда Гумилев снова пытается покончить с собой. Эта попытка была еще более театральной, чем предыдущая. Гумилев принял яд и отправился дожидаться смерти в Булонский лес. Где его и подобрали в бессознательном состоянии бдительные лесничие.

♦ В конце 1908 года Гумилев возвращается на родину. С мечтами завоевать сердце Ахматовой молодой поэт так и не расстался. А потому он продолжает осаждать Анну, клясться ей в вечной любви и предлагать замужество. То ли Ахматова была тронута такой почти собачьей преданностью, то ли Гумилев выбил из нее согласие рассказами о неудачных попытках самоубийства, то ли образ питерского репетитора несколько померк, но так или иначе Анна дала свое согласие на брак. Но, соглашаясь на брак с Гумилевым, она принимала его не как любовь – но как свою Судьбу.

«Гумилев - моя судьба, и я покорно отдаюсь ей.
Не осуждайте меня, если можете.
Я клянусь Вам всем для меня святым, что этот
несчастный человек будет счастлив со мной» (А.Ахматова)

♦ Никто из родственников жениха не явился на венчание, в семье Гумилевых считали, что этот брак продержится недолго.

После свадьбы

"Прекрасно сложенные женщины, которых стоит лепить и писать, всегда кажутся неуклюжими в платьях." Амедео Модильяни

♦ После свадьбы Гумилевы уехали в Париж. Здесь Анна знакомится с Амедео Модильяни – тогда никому не известным художником, который делает множество ее портретов. Между ними даже завязывается что-то похожее на роман – но как вспоминает сама Ахматова, у них было слишком мало времени, чтобы могло произойти что-нибудь серьезное. "Анна и Амедео" - это не столько история любви, сколько лишь эпизод из жизни двух людей, обугленных дыханием искусства. ♦ Позже Ахматова отметила: «Вероятно, мы оба не понимали одну существенную вещь: все, что происходило, было для нас обоих предысторией нашей жизни: его - очень короткой, моей - очень длинной. Дыхание искусства еще не обуглило, не преобразило эти два существования, это должен был быть светлый, легкий предрассветный час. Но будущее, которое, как известно, бросает свою тень задолго перед тем, как войти, стучало в окно, пряталось за фонарями, пересекало сны и пугало страшным бодлеровским Парижем, который притаился где-то рядом. И все божественное в Модильяни только искрилось сквозь какой-то мрак. Он был совсем не похож ни на кого на свете. Голос его как-то навсегда остался в памяти. Я знала его нищим, и было непонятно, чем он живет. Как художник он не имел и тени признания» . об Анне и Амадео уже был на Сплетнике, в далеком 2009. Поэтому не вижу смысла заново это освещать. Добавлю лишь портреты Ахматовой, работы Модильяни (1911)

Анна Ахматова на трепеции. 1911

♦ По поводу портретов Ахматова рассказывала следующее: "Рисовал он меня не с натуры, а у себя дома, - эти рисунки дарил мне. Их было шестнадцать. Он просил, чтобы я их окантовала и повесила в моей комнате. Они погибли в царскосельском доме в первые годы Революции. Уцелел тот, в котором меньше, чем в остальных, предчувствуются его будущие "ню"..."

♦ Для Николая Гумилева женитьба на Анне Горенко так и не стала победой. Как выразилась одна из подруг Ахматовой того периода, у нее была своя собственная сложная «жизнь сердца», в которой мужу отводилось более чем скромное место. Она и бровью не повела, когда влюбленный муж, который столько лет ее добивался, через пять месяцев после свадьбы укатил в Африку в поисках приключений. Она терпеть не могла экзотики и выходила в другую комнату, когда он заводил разговоры о своих путешествиях по Абиссинии, об охоте на тигров. Да и для Гумилева оказалось совсем не просто совместить в сознании образ Прекрасной Дамы - объекта для поклонения - с образом жены и матери. А потому уже через два года после женитьбы Гумилев заводит серьезный роман. Легкие увлечения случались у Гумилева и раньше, но в 1912 году Гумилев влюбился по-настоящему. Сразу после возвращения из Африки Гумилев посещает имение своей матери, где сталкивается со своей племянницей - молоденькой красавицей Машей Кузьминой-Караваевой. Чувство вспыхивает быстро, и оно не остается без ответа. Однако и эта любовь носит оттенок трагедии - Маша смертельно больна туберкулезом, и Гумилев опять входит в образ безнадежно влюбленного. Анну известие об этом не поразило - она словно знала наперед, что будет именно так, и загодя приготовила месть. Вернувшись из Парижа домой, Анна нарочно вложила пачку с письмами Модильяни в том стихов Теофиля Готье и подсунула книжку мужу. Они были квиты и великодушно простили друг друга.

♦ Ахматовой приходится несладко - она давно привыкла к тому, что является для Николая богиней, а потому ей тяжело быть свергнутой с пьедестала и осознавать, что муж способен испытывать такие же высокие чувства к другой женщине. Здоровье Машеньки быстро ухудшалось, и вскоре после начала их романа с Гумилевым Кузьмина-Караваева умерла. Правда, ее смерть не вернула Ахматовой былого обожания мужа. И тогда в 1912-м Анна Андреевна решается на отчаянный шаг и рожает Гумилеву сына Льва. Рождение ребенка Гумилев воспринял неоднозначно. Он тут же устраивает «демонстрацию независимости» и продолжает крутить романы на стороне. У него хор возлюбленных из числа учениц, одна даже родила ему ребенка. Продолжая сохранять брак и дружбу, Ахматова с Гумилевым наносят друг другу удар за ударом. Впрочем, Анне совершенно некогда всерьез страдать от неверности мужа. Она уже давно называет Николая Степановича другом и братом. Впоследствии Ахматова скажет: «Николай Степанович всегда был холост. Я не представляю себе его женатым».

Сорин С. Ахматова. 1914

♦ Удивительно, как эти двое умудрились произвести на свет сына. Рождение Гумильвенка, как окрестили младенца друзья, не произвело на супругов видимого впечатления. Оба они затратили больше времени на написание стихов в честь этого события, чем на возню с дитятей. Зато свекровь Анна Ивановна помягчела к невестке и все ей простила за внука. Маленький Левушка прочно оседает на руках счастливой бабушки.

♦ В 1914 году Гумилев уезжает на фронт, и у Ахматовой завязывается бурный роман с поэтом Борисом Анрепом. И только эмиграция Анрепа в Англию поставила точку в их отношениях. Впрочем, Анреп был вовсе не единственным приближенным Ахматовой.

Анна с сыном Львом

♦ В сентябре 1921 года девятилетнему Леве Гумилеву школьники постановили не выдавать учебников. Просто потому, что 25 августа его отец был расстрелян по обвинению в причастности к белогвардейскому заговору. Последнее, что написал поэт, было:

Я сам над собой насмеялся

И сам я себя обманул,

Когда мог подумать, что в мире

Есть что-нибудь, кроме тебя.

Другие браки

♦ Впоследствии Ахматова выходила замуж еще трижды, но все ее браки заканчивались разводами. Наверное, великая поэтесса не была приспособлена к роли жены. Впрочем, для всех своих мужей, и в первую очередь для Гумилева, Ахматова стала идеальной вдовой. Она отреклась от него живого, всеми почитаемого, но мертвому, расстрелянному большевиками, она осталась верна до конца. Хранила его стихи, хлопотала об их издании, помогала энтузиастам собирать сведения для его биографии, посвящала ему свои произведения.

Анна Ахматова. Л.А. Бруни. 1922 год

♦ Когда Гумилев наконец вернулся в Россию (после войны он провел некоторое время в Лондоне и Париже), Ахматова сообщает ему ошеломительную весть: она любит другого, а потому им придется расстаться навсегда. Несмотря на прохладные отношения между супругами, развод стал для Гумилева настоящим ударом - он все еще любил свою Прекрасную Даму Аню Горенко После развода с Гумилевым в 1918-м Анна Андреевна скиталась по знакомым, пока ее не приютил в служебной квартире Мраморного дворца востоковед Вольдемар Шилейко. ♦ Он виртуозно переводил с аккадского языка, был великолепно образован. И при этом капризен, вздорен, язвителен и груб, что Ахматова почему-то стойко терпела, считая, что новый ее муж немного не в себе. Отношения их поражали окружающих.

- Я выучила французский по слуху, на уроках старшего брата с сестрой, - говорила Ахматова.

- Если б собаку учили столько, сколько тебя, она давно бы стала директором цирка! - отзывался Шилейко.
1924
Шилейко рвал и бросал в печку ее рукописи, растапливал ими самовар. Три года Анна Андреевна покорно колола дрова, потому что у Шилейко был ишиас. Когда же она сочла, что муж исцелился, просто покинула его. И протянула с удовлетворенным вздохом: «Развод… Какое же приятное чувство!»

Тебе покорной? Ты сошел с ума!
Покорна я одной Господней воле.
Я не хочу ни трепета, ни боли,
Мне муж – палач, а дом его – тюрьма.
1921

Но после их разрыва он не постеснялся сравнить поэтессу с собакой. Так и сказал: «… у меня в доме для всех бродячих собак находилось место, вот и для Анечки нашлось». Сама Ахматова сочинила такие стихи:

От любви твоей загадочной,

Как от боли, в крик кричу.

Стала желтой и припадочной,

Еле ноги волочу.

После в 1922 поэтесса выходит замуж за искусствоведа Николая Пунина ♦ Николай Пунин был давно влюблен в Анну и, когда она снова осталась без крыши над головой, сделал ей предложение. Ахматовой и Пунину пришлось жить вместе с его бывшей женой Анной Евгеньевной и дочкой Ирой. Анна Андреевна сдавала ежемесячно в общий котел «кормовые» деньги. Вторую половину своих жалких доходов, оставив лишь на папиросы и на трамвай, отсылала на воспитание сына свекрови в Бежецк. Анна Ахматова и Н. Пунин во дворе Фонтанного дома, 1920гг

♦ Жили странно. «У меня всегда так», - кратко объясняла Ахматова. На людях Пунин делал вид, что их с ней ничего не связывает. Когда к Анне Андреевне приходил кто-то из знакомых, Николай Николаевич, искусствовед и блестяще образованный человек, даже не здоровался с гостем, читал газету, как будто бы никого не видел. С Анной они были неизменно на «вы». Пунин в более поздние годы

♦ Когда Ахматова делала попытки покинуть эту нелепую жизнь, Пунин валялся в ногах и говорил, что жить без нее не может, а если он не будет жить и получать зарплату, погибнет вся семья. Наконец-то (к великой ревности сына Левы) в ней проснулась материнская нежность: она возится с дочерью Пунина. Пунин же демонстративно не замечает Леву, которому при приезде из Бежецка достается для ночевки нетопленый коридор. Анна с сыном Львом

«Жить в квартире Пуниных было скверно… Мама уделяла мне внимание только для того, чтобы заниматься со мной французским языком. Но при ее антипедагогических способностях я очень трудно это воспринимал», - не забыл обид уже немолодой Лев Николаевич.

Уже после расставания с Ахматовой Пунин был арестован и скончался во время заключения в Воркуте.

Последней любовью Ахматовой стал врач-патологоанатом Гаршин (племянник писателя). Они должны были пожениться, но в последний момент жених отказался от невесты. Накануне ему приснилась покойная жена, которая умоляла: «Не бери в дом эту колдунью!»

В немилости у властей

Выдержки из Докладной «О необходимости ареста поэтессы Ахматовой» № 6826/А от 14 июня 1950 года была передана Сталину министром госбезопасности СССР Абакумовым .

Начиная с 1924 года, Ахматова вместе с Пуниным группировала вокруг себя враждебно настроенных литературных работников и устраивала на своей квартире антисоветские сборища. По этому поводу арестованный Пунин показал: «В силу антисоветских настроений я и Ахматова, беседуя друг с другом, не раз выражали свою ненависть к советскому строю, возводили клевету на руководителей партии и Советского правительства и высказывали недовольство по поводу различных мероприятий советской власти... У нас на квартире устраивались антисоветские сборища, на которых присутствовали литературные работники из числа недовольных и обиженных советской властью... Эти лица вместе со мной и Ахматовой с вражеских позиций обсуждали события в стране... Ахматова, в частности, высказывала клеветнические измышления о якобы жестоком отношении советской власти к крестьянам, возмущалась закрытием церквей и выражала свои антисоветские взгляды по ряду других вопросов».

Автопортрет А.Ахматовой углем от 30 декабря 1926 г.

Как установлено следствием, в этих вражеских сборищах в 1932–1935 гг. принимал активное участие сын Ахматовой - Лев Гумилев, в то время студент Ленинградского государственного университета. Об этом арестованный Гумилев показал: «В присутствии Ахматовой мы на сборищах без стеснения высказывали свои вражеские настроения... Пунин допускал террористические выпады против руководителей ВКП(б) и Советского правительства... В мае 1934 года Пунин в присутствии Ахматовой образно показывал, как бы он совершил террористический акт над вождем советского народа». Аналогичные показания дал арестованный Пунин, который сознался в том, что он вынашивал террористические настроения в отношении товарища Сталина, и показал, что эти его настроения разделяла Ахматова: «В беседах я строил всевозможные лживые обвинения против Главы Советского государства и пытался „доказать“, что существующее в Советском Союзе положение может быть изменено в желательном для нас направлении только путем насильственного устранения Сталина... В откровенных беседах со мной Ахматова разделяла мои террористические настроения и поддерживала злобные выпады против Главы Советского государства. Так, в декабре 1934 года она стремилась оправдать злодейское убийство С.М.Кирова, расценивая этот террористический акт как ответ на чрезмерные, по ее мнению, репрессии Советского правительства против троцкистско-бухаринских и иных враждебных группировок».

Следует отметить, что в октябре 1935 года Пунин и Лев Гумилев были арестованы Управлением НКВД Ленинградской области как участники антисоветской группы. Однако вскоре по ходатайству Ахматовой из-под стражи были освобождены.

Говоря о последующей своей преступной связи с Ахматовой, арестованный Пунин показал, что Ахматова продолжала вести с ним вражеские беседы, во время которых высказывала злобную клевету против ВКП(б) и Советского правительства.

В 1935 году Ахматовой удалось вызволить арестованных сына и мужа после личной встречи со Сталиным. Но до того, как это произошло, оба были «с пристрастием» допрошены и вынужденно подписали фальшивые показания на Ахматову - о ее «соучастии» в их «преступлениях» и о ее «вражеской деятельности». Чекисты подтасовывали факты виртуозно. На Ахматову также постоянно собирались многочисленные агентурные доносы и материалы подслушки. «Дело оперативной разработки» на Ахматову было заведено в 1939-м. Спецтехника в ее квартире работала с 1945 года. То есть дело давно уже было состряпано, осталось только довести его до логического конца - ареста. Требуется только отмашка Сталина.

Портрет поэтессы Анны Ахматовой. Белая ночь. Ленинград. А. А. Осьмеркин. 1939-1940

♦ Наукой быть матерью арестанта Ахматова овладела быстро. Семнадцать месяцев Ахматова провела в тюремных очередях, «трехсотая, с передачею» стояла под Крестами. Однажды, поднимаясь по лестнице, заметила, что ни одна женщина не смотрит в большое зеркало на стене - амальгама отражала лишь строгие и чистые женские профили. Тогда вдруг растаяло чувство одиночества, мучившее ее с детства: «Я была не одна, а вместе со своей страной, выстроившейся в одну большую тюремную очередь». Саму Анну Андреевну почему-то не трогали еще лет десять. И только в августе 1946 года пробил роковой час. «Что же теперь делать?» - спросил Ахматову случайно встреченный на улице Михаил Зощенко. Вид у него был совершенно убитый. «Наверное, опять личные неприятности», - решила она и наговорила нервному Мише утешительных слов. Через несколько дней в случайной газете, в которую была завернута рыба, она прочла грозное Постановление ЦК, в котором Зощенко был назван литературным хулиганом, а она сама - литературной блудницей.

«До убожества ограничен диапазон ее поэзии, - вбивал слова как гвозди Андрей Александрович Жданов на собрании ленинградских писателей в Смольном, - поэзии взбесившейся барыньки, мечущейся между будуаром и молельней!» Перепуганные насмерть писатели послушно исключили Ахматову из своего профессионального союза. И потом мучились без сна, не зная, поздороваться ли завтра с Анной Андреевной или сделать вид, что они не знакомы. Зощенко знаменитое Постановление растоптало и буквально убило. Ахматова по обыкновению выжила. Только пожимала плечами: «Зачем великой стране надо пройти танками по грудной клетке одной больной старухи?»

Мартирос Сарьян 1946 г. Портрет А. А. Ахматовой был написан в 1946 году, сразу же после постановления ЦК и доклада Жданова о журналах «Звезда» и «Ленинград». И если бесконечно усталая и оскорбленная женщина согласилась позировать художнику, то, по-видимому, лишь потому, что сознавала гражданское мужество его поступка. Ахматова позировала в московской мастерской Сарьяна. Сарьян работал над портретом четыре дня, на пятый сеанс Ахматова, заболев, не пришла. Портрет остался незавершенным - не проработаны руки модели.

♦ В 1949-м в очередной раз арестованы Николай Пунин и Лев Гумилев. И глава МГБ Абакумов уже потирал руки, но Сталин почему-то санкции на арест Ахматовой не дал. Дело тут в поведении самой Ахматовой. Нет, она ничего не знала о докладной Абакумова и меньше всего беспокоилась о себе. Но отчаянно хотела спасти сына. Поэтому написала и опубликовала цикл верноподданнических стихов «Слава миру», среди которых юбилейная ода Сталину. И одновременно послала письмо Иосифу Виссарионовичу с мольбой о сыне. По сути, ради спасения сына Ахматова бросила в ноги верховному палачу последнюю жертву - свое поэтическое имя. Палач жертву принял. И это все решило. Льва Гумилева, правда, все равно не освободили, но и Ахматову не арестовали. Впереди ее ждали 16 мучительных лет одиночества.

Анна Ахматова

♦ Когда вождь умер, долгий морок рассеялся. 15 апреля 1956 года, в день рождения Николая Степановича Гумилева, с каторги вернулся Лев. У этого изгоя из изгоев не было шансов остаться на свободе, мало шансов выжить и еще меньше - стать знаменитостью мирового масштаба. Но Лев Николаевич сделался блистательным историком, опровергнув мнение о том, что на детях природа отдыхает. Он обвинял Анну Андреевну во всех своих бедах. И особенно в том, что она не увезла его за границу, пока это было возможно. Не мог простить ни своего детства, ни холодного коридора в пунинской квартире, ни ее материнской, как ему казалось, холодности.
Ахматова с сыном Львом Гумилевым

♦ В последние годы Ахматова, наконец, обрела собственный дом - кто-то в ленинградском Литфонде усовестился, и ей выделили дачку в Комарово. Она называла это жилище будкой. Там был коридор, крылечко, веранда и одна комната. Ахматова спала на лежаке с матрасом, вместо одной ножки были подложены кирпичи. Еще стоял столик, сделанный из бывшей двери. Висел рисунок Модильяни и икона, принадлежавшая Гумилеву.

Моисей Вольфович Лянглебен 1964

Другие факты

♦ Первая публикация. В 1905 г. после развода родителей Ахматова с матерью переехала в Евпаторию.Весной 1906 года Анна поступила в Киевскую Фундуклеевскую гимназию. На лето она вернулась в Евпаторию, где к ней заехал – по пути в Париж, - Гумилев. Они помирились и переписывались всю зиму, пока Анна училась в Киеве.В Париже Гумилев принимал участие в издании небольшого литературного альманаха «Сириус», где опубликовал одно стихотворение Анны. Ее отец, узнав о поэтических опытах дочери, просил не срамить его имени. «Не надо мне твоего имени», - ответила она и взяла себе фамилию своей прабабушки, Прасковьи Федосеевны, чей род восходил к татарскому хану Ахмату. Так в русской литературе появилось имя Анны Ахматовой. Сама Анна отнеслась к своей первой публикации совершенно легкомысленно, посчитав, что на Гумилева «нашло затмение». Гумилев тоже не воспринимал поэзию своей возлюбленной всерьез – оценил ее стихи он лишь через несколько лет. Когда он первый раз услышал ее стихи, Гумилев сказал: «А может быть, ты лучше будешь танцевать? Ты гибкая…» – она с положения «стоя» могла выгнуться так, что доставала спокойно головой до пяток.Позже ей завидовали балерины Мариинского театра.

Анна Ахматова. Шарж. Альтман Н. И. 1915 год

♦ Когда сына Ахматовой, Льва Гумилева, арестовали, она вместе с другими матерями ходила к тюрьме "Кресты". Одна из женщин спросила, сможет ли она ЭТО описать. После этого Ахматова начала писать "Реквием".

♦ На протяжении всей своей сознательной жизни Ахматова вела дневник, отрывки из которого были опубликованы в 1973 году. Накануне своей кончины, ложась спать, поэтесса написала, что ей жаль, что здесь, в кардиологическом санатории, нет ее Библии. По всей видимости, Анна Андреевна предчувствовала, что нить ее земной жизнь вот-вот оборвется.

♦ Последний сборник стихов Ахматовой был опубликован в 1925 году. После этого НКВД не пропускала никакое творчество этой поэтессы и именовала его "провокационным и антикоммунистическим". По данным историков, Сталин положительно отзывался об Ахматовой. Тем не менее, это не помешало ему наказать поэтессу после ее встречи с английским философом и поэтом Берлином. Ахматову исключили из Союза писателей, тем самым фактически обрекли на прозябание в нищете. Талантливая поэтесса была вынуждена долгие годы заниматься переводами.

Анна Ахматова и Борис Пастернак

♦ Всю Вторую мировую войну Ахматова провела в тылу, в Ташкенте. Практически сразу после падения Берлина поэтесса вернулась в Москву. Однако там она уже давно не считалась «модной» поэтессой: в 1946 году ее творчество раскритиковали на заседании Союза писателей, и вскоре Ахматова была исключена из ССП. Вскоре на Анну Андреевну обрушивается еще один удар: вторичный арест Льва Гумилева. Во второй раз сыну поэтессы присудили десять лет лагерей. Все это время Ахматова пыталась вытащить его, строчила просьбы в Политбюро, однако никто к ним не прислушался. Сам Лев Гумилев, ничего не зная о стараниях матери, решил, что она не приложила достаточно усилий, чтобы помочь ему, поэтому после освобождения отдалился от нее.

Портрет Ахматовой. Altman, Nathan, 1914год (мой любимый портрет)

♦ В 1951 году Ахматову восстановили в Союзе советских писателей и она постепенно возвращается к активному творческому труду. В 1964 году ей была присуждена престижная итальянская литературная премия «Этна-Торина» и ей позволяют получить ее, поскольку времена тотальных репрессий прошли, и Ахматова перестала считаться антикоммунистической поэтессой. В 1958 году выходит сборник «Стихотворения», в 1965 – «Бег времени». Тогда же, в 1965 году, за год до своей смерти, Ахматова получает докторскую степень Оксфордского университета.

♦ Перед смертью Ахматова все-таки сблизилась с сыном Львом, который долгие годы таил на нее незаслуженную обиду. После смерти поэтессы Лев Николаевич принял участие в постройке памятника вместе со своими студентами (Лев Гумилев был доктором Ленинградского университета). Материала не хватало, и седовласый доктор вместе со студентами бродил по улицам в поисках камней. Похороны Анны Ахматовой. Стоят ученики по поэтическому слову Иосиф Бродский (прикрыл нижнюю часть лица рукой), Евгений Рейн (слева)

Прозвенит ли вдали колокольчик, Колокольчик, во мгле убегающий, — Догорает ли месяц за тучкой, Там за тучкой, бледнеющей, тающей, — Наклоняюсь ли, полный печали, О, печали глубоко-мучительной! — Над водой, над рекой безглагольной, Безглагольной, безгласной, томительной, — Предо мною встаёшь ты, родная, Ты, родная и в сердце хранимая, — Вдруг я вижу, что ты не забыта, Позабытая, горько-любимая.

Горячий день не в силах изнемочь, Но близится торжественная ночь И стелет мрак в вечерней тишине. Люби меня в твоём грядущем сне. Я верю, есть таинственная связь, Она из грёз бессмертия сплелась, Сплелась меж нами в огненную нить Из вечных слов: страдать, жалеть, любить. Ещё не всплыл на небо лунный щит, Ещё за лесом облако горит, Но веет ночь. — О, вспомни обо мне! Люби меня в твоём грядущем сне.

Просто Мария

Её настоящее имя — Мария. Она родилась 19 ноября (2 декабря) 1869 года в Петербурге в дворянской семье. Мать — обрусевшая француженка, отец — Александр Лохвицкий был профессором права, адвокатом и редактором «Судебного вестника».

Младшая сестра Марии Надежда возьмёт себе псевдоним «Тэффи» и станет писателем-сатириком.

Мирра закончила Александровский институт в Москве и в 21 год вышла замуж за архитектора Евгения Жибера, родив ему пятерых детей.

«И всё в ней было прелестно — звук голоса, живость речи, блеск глаз, эта милая лёгкая шутливость. Она и правда была тогда совсем молоденькая и очень хорошенькая. Особенно прекрасен был цвет её лица — матовый, ровный, подобный цвету крымского яблока. На ней было что-то нарядное, из серого меха, шляпка тоже меховая. И всё это было в снегу, в крупных белых хлопьях, которые валили, свежо тая на её щеках, на губах, на ресницах…» (Иван Бунин).

Говорят, что, умирая, прадед будущей «русской Сафо» Кондрат Лохвицкий произнёс — «ветер уносит запах мирры…». Возможно, узнав о семейном предании, Мария Лохвицкая решила изменить своё имя.

Прадед был мистиком, и когда Мирру Лохвицкую, умершую на 36-м году жизни, 27 августа (9 сентября) 1905 года, хоронили на Никольском кладбище в Петербурге, опять вспомнили его предсмертные слова.

Я хочу умереть молодой, Не любя, не грустя ни о ком; Золотой закатиться звездой, Облететь неувядшим цветком.

Дивертисмент

Моя подруга Ляля умерла тоже в 36 лет. Яркая небольшая тёмная родинка на спине, просвечивающаяся сквозь тонкий бежевый гольф, стала причиной смерти одной из самых красивых девушек нашего НИИ, а, на мой взгляд — самой красивой.

Увидев её впервые, я забыла, зачем пришла к ним в отдел. Светлые, длинные прямые волосы до талии, и при этом — чёрные глаза, не карие, а именно чёрные, блестящие, как маслины. Смуглое лицо, высоко поднятые скулы, чуть вздёрнутый нос и точёная стройная фигура. Такой предстала передо мной моя будущая подруга.

Её короткую жизнь можно уложить в несколько строк. Выросшая в тени своего талантливого старшего брата под властным надзором матери, не дававшей ей вздохнуть самостоятельно, она даже не закончила института, а зачем? Семейное самолюбие удовлетворялось успехами старшего сына. У своего мужа, с которым она училась в одной школе и в которого была безнадежно влюблена много лет, Лялька была третьей женой, пропустив вперёд двух своих более «удачливых» подруг.

Не успела Ляля родить дочь, как нелепо погиб её успешный брат, и её мать переключила всё внимание на дочь и внучку, первым делом убрав из Лялькиной жизни выстраданного многолетним ожиданием мужа. Вот, пожалуй, и всё.

Говорят, красота — главное оружие женщины. Возможно, но только не в руках Ляли.

В нашем НИИ не было другой такой красавицы, чья доброта и благожелательность просто зашкаливали. Она была добра к женщинам, а это дорогого стоит. Она прощала своих обидчиц, находя для них оправдания в самых острых ситуациях. И напрасно кто-то думает, что к ней относились по делам её. Злословия, сплетен, домыслов она получала в свой адрес предостаточно — как же, красавица, да ещё разведённая. А Лялькина жизнь в это время укладывалась в несколько остановок метро между домом и НИИ, и единственным развлечением были вечера, которые организовывали у нас в институте к праздникам — так называемые корпоративные вечеринки.

«Слушай! А почему ко мне в метро никто не пристаёт? — грустно спрашивала у меня Лялька. — Ведь к другим же пристают?» Да, действительно, я видела, как в метро мужчины заговаривали с девушками, которые и в подметки не годились моей подруге!

Я долго размышляла над этим феноменом, и вдруг меня осенило: «Лялька! Да ведь им и в голову не может прийти, что у тебя никого нет! Ты же красавица, а красавица не может быть одна по определению!». «А что МНЕ делать? Ведь со мной рядом может ехать человек, с которым я могла быть счастлива, но который тоже не догадывается, что у меня нет никого?». Что мне было отвечать на эти такие простые вопросы? Не было у меня ответа, да и сейчас нет. В итоге, насколько я знаю, у Ляльки случились после развода два кратковременных романа, которые ничем хорошим не закончились, а потом она просто умерла… Красавицу так никто и не полюбил — по-настоящему, всерьёз, на пределе возможного.

Когда мне захотелось написать о поэтессе и притом красавице Мирре Лохвицкой, мне опять вспомнилась Лялька. Говорят, Бог посылает человека в наш мир с какой-то целью, программой, которую этот человек должен выполнить на земле. Ляля не писала стихов, она была красавицей и просто очень хорошим человеком.

«Не в красоте счастье», «Красавицы тоже плачут», «Красота спасёт мир»… Я повторяла про себя расхожие утверждения, но ответа на вопрос, что же связывает скромную чертёжницу из НИИ и известную поэтессу, — двух женщин, умерших 36-ти лет от роду, так и не нашла.

А, может, дело в том, что мы должны быть бережнее к этому чуду красоты, ниспосланному нам Богом? Может, именно за свою красоту некоторые красавицы расплачиваются повышенной ранимостью, чувствительностью, неумением примириться с жестокостью окружающих их людей? Может, в красоте не только сила, но и слабость, свидетельство отсутствия иммунитета перед сложностями жизни? Такое вот отклонение, которое мы пытаемся судить обычными мерками, демонизировать, приписывать ему несуществующие пороки? Как знать, как знать…

«О, яд несбыточных мечтаний…»

В представлении современной читающей публики имя Мирры Лохвицкой неразрывно связано с другим, не менее известным именем в истории «серебряного века» русской поэзии — с именем Константина Бальмонта (1867–1942).

Был ли это только поэтический роман или же реальная любовь двух поэтов, доподлинно неизвестно. В мемуарах их современников, собратьев по перу, об этом ни слова, никаких писем не сохранилось, и неизвестно, существовала ли вообще переписка между ними.

Теперь пишут, что общество отказывалось понимать, что разгорелся скандал… А где упоминания? Их нет. Всё, что мне удалось разыскать, представляется просто досужим вымыслом — ведь документально версия реального романа ничем не подтверждается.

Да, безусловно, существовал долгий поэтический диалог, с прямыми посвящениями, с узнаваемыми поэтическими образами в их стихотворениях. Многие стихотворения сопоставимы по времени. Более того, из содержания стихотворений видно, что людей действительно связывали глубокие чувства, — уж слишком велика эмоциональная насыщенность текстов. Неизвестна даже точная дата их знакомства — то ли 1897 год, то ли 1898-й. Необходимо также помнить, что Константин Бальмонт подолгу отсутствовал в России в это время, поэтому о частых реальных встречах не могло быть и речи. Но всё же, всё же…

Все знали, что Бальмонт — человек увлекающийся, что вокруг него всегда были женщины, много женщин. И он знал — ещё в 1897-м году.

Я знал Я знал, что, однажды тебя увидав, Я буду любить тебя вечно. Из женственных женщин богиню избрав, Я жду и люблю бесконечно…

Какая женщина, пусть даже она красавица и сама признанная талантливая поэтесса, останется равнодушной к таким стихам, прямо ей посвящённым?!

Надо сказать, что стихотворений, над которыми стоит имя Мирры Лохвицкой, или же таких, где это имя угадывается без особых затруднений, у Бальмонта было довольно много. В краткой биографии поэта, предваряющей подборку его стихотворений в сборнике «Три века русской поэзии», говорится, что «в десятилетие 1895–1905 гг. Бальмонт был едва ли не самым известным среди русских поэтов; позднее его популярность падает». Мне кажется, что не в последнюю очередь — именно благодаря нашумевшему «роману» с Лохвицкой. Его обвиняли в манерности и самолюбовании, а ведь это могло быть бессознательным или осознанным желанием слить две поэтические реки в одну, максимально приблизившись в стиле и образности к поэтической манере избранной им «богини». Позже эти две реки станут расходиться, сходиться, обрушиваться водопадами неприязни, даже вражды, но безразличия не будет никогда. Не будут видеться люди, написавшие те или иные стихотворения, но вот сами эти стихотворения будут «видеть» друг друга не только до трагической смерти Мирры, но и после, когда в текстах Константина Бальмонта нет-нет, да и промелькнут знакомые мотивы, образы, настроения.

Ну а пока судьба свела «ветреника» Бальмонта, чьи романы и увлечения давали много пищи современникам, и мать троих детей, рождённых один за другим, примерную жену, чья бунтарская натура находила выход исключительно в поэзии. Вот такая житейская ситуация, к которой стоит и подходить с житейскими мерками, невзирая на громкие имена, разве что с учётом публичности героев поэтического «романа», тем не менее, имевшего трагические последствия как для них самих, так и для их потомков, о чём позже. Примем во внимание также то обстоятельство, что Мирра Лохвицкая была правнучкой деда-мистика, жила в то время, когда мистицизмом, интересом к потустороннему миру увлекались многие её современники.

Роман с Бальмонтом нарушил её внутренний мир, лишил покоя — и это видно хотя бы из текстов нижеприведённых стихотворений.

* * * Эти рифмы — твои иль ничьи, Я узнала их говор певучий, С ними песни звенят, как ручьи Перезвоном хрустальных созвучий, Я узнала прозрачный твой стих, Полный образов сладко-туманных, Сочетаний нежданных и странных, Арабесок твоих кружевных. И внимая напевам невнятным Я желаньем томлюсь непонятным: Я б хотела быть рифмой твоей, Быть, как рифма, — твоей иль ничьей.

Но не тебе В любви, как в ревности, не ведая предела, — Ты прав, — безжалостной бываю я порой, Но не с тобой, мой друг! С тобою я б хотела Быть ласковой и нежною сестрой. Сестрою ли?.. О, яд несбыточных мечтаний, Ты в кровь мою вошёл и отравил её! Из мрака и лучей, из странных сочетаний — Сплелося чувство странное моё. Не упрекай меня, за счастие мгновенья Другим, быть может, я страданья принесу, Но не тебе, мой друг! — тебе восторг забвенья И сладких слёз небесную росу.

А ведь Мирра Лохвицкая была просто провидицей… Стихотворение Константина Бальмонта 1905 года — в нём и забвение, и слёзы.

На смерть М. А. Лохвицкой О, какая тоска, что в предсмертной тиши Я не слышал дыханья певучей души, Что я не был с тобой, что я не был с тобой, Что одна ты ушла в океан голубой…

«Я желаньем томлюсь непонятным: я б хотела быть рифмой твоей…», «О, яд несбыточных мечтаний…» — вот такая коллизия, вот такой внутренний конфликт.

«Смесь вакханки и Матрёны, чуть цыганки и матроны», — так написал Евгений Евтушенко в стихотворении, посвящённом Лохвицкой, я бы сказала, грешащем излишней хлёсткостью.

Да, знаменитая красавица была не совсем светской женщиной, как ни странно. Литературные салоны, по свидетельству их завсегдатаев, посещала не так уж и часто, а когда болели дети, то все мероприятия приносились в жертву материнскому чувству.

Стоит привести несколько отрывков из воспоминаний людей, близко знавших Мирру Лохвицкую в разные периоды её жизни, начиная с первого появления в качестве юной 15-летней поэтессы. Именно в это время с ней познакомился Василий Иванович Немирович-Данченко (1844/45–1936), известный писатель и журналист, старший брат основателя МХАТа.

Родилась и выросла в тусклом, точащем нездоровые соки из бесчисленных пролежней Петербурге — а вся казалась чудесным тропическим цветком, наполнявшим мой уголок странным ароматом иного, более благословенного небесами края…

Как будто ко мне залетала радостная, вся в жару белым ключом бьющейся жизни, птичка. Из-за гор и морей, из-за пустынь, вся ещё овеянная дыханием солнечных пышных рощ. Чудилась душа, совсем не родственная скучному и скудному, размеренному укладу нашей жизни. И мне казалось: молодая поэтесса и сама отогревается в неудержимых порывах вдохновения, опьяняется настоящею музыкою свободно льющегося стиха…

— Я, может быть, скоро выйду замуж.

— Вы любите?

— Нет… А впрочем, не знаю. Он хороший… Да. Разумеется, люблю. Это у нас, у девушек, порог, через который надо переступить. Иначе не войти в жизнь…

Мы виделись еще несколько раз. Но она уже была «вся чужая».

Те невидимые нити, которые связывали нас, — всё человечество опутано ими — оборвались и отмерли. Говоря друг с другом, мы уже не испытывали сладкого трепета в душе. Нас не тянуло — остаться у камина вдвоём и, глядя в огонь, точно читать в нём непередаваемые заревые строки… Только встречая в журналах того времени её новые стихи, я в их нежной ласке и горячих призывах, в звучном мастерском ритме, в этом свободном языке страстной неудержимой фантазии, узнавал Мирру, Мирру моих воспоминаний…

Прошло ещё несколько времени, я уже не видел её. Мало жил в Петербурге. То и дело судьба кидала меня из одного знойного края в другой, в паузах приходилось работать, не складывая рук. В жизни каждой женщины два периода: до замужества и после. Обещания первого никогда не исполняются вторым. Как много способных и талантливых девушек — и непонятно, почему так мало даровитых жён. Неужели все свои способности они разматывают в супружеских постелях? И стоят ли в самом деле тюфяки и перины таких жертв? Может быть семья (не очень-то дорого это удобрение человечества) и выигрывает, но высшие интересы культуры и искусства страшно теряют…

Иван Бунин:

Воспевала она любовь, страсть, и все поэтому воображали её себе чуть не вакханкой, совсем не подозревая, что она мать пятерых детей, большая домоседка, никогда не говорит с поэтической томностью, а, напротив, болтает с большим остроумием, наблюдательностью и чудесной насмешливостью.

Критик Аким Волынский:

В домашнем быту это была скромнейшая и, может быть, целомудреннейшая женщина, всегда при детях, всегда озабоченная хозяйством. Она принимала гостей на еврейский лад: показывала своих детей, заботливо угощала вареньем и всяческими сластями. В Лохвицкой блестящим образом сочетались черты протоарийской женщины с амуреточными импульсами, изливающимися лишь в стихах.

Посмотрим теперь на «героя романа», дав слово ему самому.

Константин Бальмонт. Из записной книжки (1904):

Как странно перебирать старые бумаги, перелистывать страницы, которые жили — и погасли для тебя, их написавшего. Они дороги и чужды, как лепестки подаренных увядших цветов, как письма женщин, в которых ты пробудил неприятность, что зовётся любовью, как выцветшие портреты отошедших людей.

Вот я смотрю на них, и многое в этом старом удивляет меня новизной. В свете мгновений я создавал эти слова. Мгновенья всегда единственны. Они слагались в свою музыку, я был их частью, когда они звенели. Они отзвенели и навеки унесли с собой свою тайну. И я другой, мне перестало быть понятным, что было так ярко-постижимо, когда я был их созвучной и покорной частью, их соучастником. Я другой, я один, мне осталось лишь несколько золотых песчинок из сверкавшего потока времени, несколько страстных рубинов, и несколько горячих испанских гвоздик, и несколько красных мирровых роз.

Я живу слишком быстрой жизнью и не знаю никого, кто так любил бы мгновенья, как я. Я иду, я иду, я ухожу, я меняю и изменяюсь сам. Я отдаюсь мгновенью, и оно мне снова открывает свежие поляны. И вечно цветут мне новые цветы… Все Стихии люблю я, и ими живет моё творчество.

Оно началось, это длящееся, только ещё обозначившееся творчество — с печали, угнетённости и сумерек. Оно началось под северным небом…

От бесцветных сумерек к красочному Маю, от робкой угнетённости к Царице-Смелости с блестящими зрачками, от скудости к роскоши, от стен и запретов к Цветам и Любви, от незнания к счастью вечного познанья, от гнёта к глубокому вздоху освобожденья, к этой радости видеть и ласкать своим взором ещё новое, вот ещё и ещё, без конца…

Земная женщина-мать, хранительница семейного очага, при этом талантливая поэтесса, при этом богатое воображение, полёт фантазии, эмоциональность. И нужно скрывать свои чувства, не прельщаться иллюзиями, не питать надежд — можно только писать стихи и только в них изливать свою любовь, которая была определённо.

А её поэтического, в определённой степени реального возлюбленного (ведь что было там на самом деле — уже никто и никогда так и не узнает) в это время окружают другие женщины («И вечно цветут мне новые цветы»).

Теперь говорят, что Мирра Лохвицкая умерла от туберкулёза, хотя и этому нет документальных подтверждений. Просто сбылось её предсказание — «Я хочу умереть молодой…».

Константин Бальмонт. На заре (1929):

Первые стихи моего «Северного неба» обусловили моё знакомство и длившуюся много лет поэтическую дружбу с Миррой Лохвицкой. Светлые следы моего чувства к ней и её чувства ко мне ярко отобразились и в моём творчестве, и в творчестве её…

«Поэтическая дружба» — а женщина, мать троих старших, а потом ещё двух, родившихся в 1900 и 1904 годах, сыновей, умирает на 36-м году жизни… Вот могила Мирры Лохвицкой на Никольском кладбище в Петербурге.

И опять из области мистики.

Когда в 1905 году у Константина Бальмонта родилась дочь, он назвал её Миррой.

Уже в Париже, куда Бальмонт с семьёй эмигрировал в 1921 году, к ним в дом пришёл Измаил Жибер-Лохвицкий, молодой офицер, четвёртый сын Мирры Лохвицкой, названный так в память о Бальмонте, в связи с одним из его стихотворений. Измаил влюбился в юную Мирру Бальмонт (во всяком случае, так считал её знаменитый отец), а позже застрелился. Никто не знает причины самоубийства. В предсмертном письме он просил передать Мирре пакет, в котором были его стихи, записки и портрет его матери.

Рассказ о Мирре Лохвицкой мне бы хотелось закончить цитатой Ф. М. Достоевского («Идиот», часть первая). И эта цитата так трагически опровергается всей её короткой жизнью…

— Такая красота — сила, — горячо сказала Аделаида, — с этакою красотой можно мир перевернуть!

Палома, декабрь 2006 года

Годовщина смерти поэтессы Марины Цветаевой

66 лет назад покончила жизнь самоубийством Марина Цветаева, известная русская поэтесса.

Вскоре после начала Великой Отечественной войны, 8 августа 1941, Цветаева с сыном эвакуировались из Москвы и оказались в небольшом городке Елабуге. В Елабуге не было работы. У руководства Союза писателей, эвакуированного в соседний город Чистополь, Цветаева просила разрешения поселиться в Чистополе и места судомойки в писательской столовой.

Но - не сложилось. После возвращения в Елабугу у Цветаевой произошла ссора с сыном, который, по-видимому, упрекал её в их тягостном положении. На следующий день, 31 августа 1941, Цветаева повесилась. Точное место её захоронения неизвестно.

Судьба этой женщины была тяжёлой и трагической. Жизнь никогда не баловала её. И все это несомненно отражалось в стихах талантливой поэтессы.

Сестра Цветаевой рассказывала, что у Марины ещё в 17-летнем возрасте были мысли о самоубийстве. Она всерьёз собиралась тогда свести счёты с жизнью и даже писала предсмертное письмо-завещание, в котором завещала свои гравюры и книги близким людям.

Однако тогда с самоубийством «не сложилось». Спустя многие годы Марина все же свела счёты с жизнью.

По официальной версии, поэтесса покончила с собой из-за бытовых трудностей, которые свалились на неё в то время. Однако родственники поэтессы, в частности сестра, утверждает, что Марина повесилась для того, чтобы спасти своего сына Георгия (Мура).

По свидетельству сестры Марины, у поэтессы и её сына были крайне странные отношения. Многие люди, знавшие Марину Цветаеву говорили, что она «исступлённо любила Мура».

Цветаева очень сильно переживала подростковый возраст своего сына, которому хотелось свободы и избавления опеки матери. Следует учесть, что тогда были тяжёлые времена и Марина, как мать, старалась уберечь сына от окружающего мира.

Он же, в свою очередь говорил, что либо сам покончит с собой, либо это придётся сделать матери.

Отец Марины был профессором Московского университета, основателем Музея изящных искусств на Волхонке. Мать - полуполька, полунемка - была пианисткой, учившейся у Артура Рубинштейна.

В гимназические годы Цветаева часто бывала во Франции, Италии, Германии, Швейцарии. Её первая книга стихов «Вечерний альбом» вышла в 1910-м.

После вступления в брак поэтесса вскоре последовала за мужем в эмиграцию. Однако для тогдашних эмигрантских законодателей моды Цветаева была недостаточно «белой».

Она жила бедно и просила свою чешскую подругу Анну Тескову «прислать ей какое-нибудь приличное платье в Париж с проводником, чтобы ей было что надеть на творческий вечер».

От отчаяния Марина Цветаева вернулась в Россию. Однако здесь её тоже ничего хорошего не ожидало - вокруг неё начали арестовывать самых близких и дорогих людей - мужа, дочь, сестру. Стихов её не печатали.

Борис Пастернак, провожая Цветаеву с сыном в эвакуацию, дал ей для чемодана верёвку. На той верёвке она впоследствии и повесилась.

Анна Андреевна Ахматова - великая русская поэтесса, талантливая женщина, на долю которой выпали тяжкие испытания. Ей пришлось многое пережить. Страшные годы, изменившие всю страну, не могли не отразиться на ее судьбе. Поэма «Реквием» явилась свидетельством всего, с чем пришлось столкнуться Ахматовой.

Период создания этой поэмы занял шесть лет - с 1935 по 1940 гг. Эти годы были полны тяжких и трагических событий, которые затронули жизни многих людей, разделяя нормальную, счастливую жизнь и страшную действительность.

Поэма «Реквием» состоит из нескольких частей, каждая из которых имеет несет определенную идею.

Эпиграфом к поэме стали строки, в которых Ахматова говорит, что вся ее жизнь была тесно связана с судьбой родной страны даже в самые страшные годы, все тяготы того времени коснулись и ее жизни. Она отказалась от эмиграции и осталась в России:

Нет, и не под чуждым небосводом,

И не под защитой чуждых крыл --

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью, был.

Строки эпиграфа написаны позже, чем сама поэма Они датированы 1961 г.

Часть «Вместо предисловия» рассказывает о том, что предшествовало написанию поэмы. Прокатившаяся по стране волна арестов невиновных людей, репрессии и произвол властей стали трагедией для всей страны. Бесконечные тюремные очереди, в которых стояли родственники и близкие заключенных, стали символом того времени. Это коснулось и Ахматовой, когда был арестован ее сын.

«Посвящение» -- это описание переживаний людей, которые много времени стоят в тюремных очередях. Ахматова говорит об их «смертельной тоске», о безысходности и огромном горе. Использованные ею метафоры передают народную скорбь и страдания:

Перед этим горем гнутся горы,

Часть «Вступление» передает боль и горе, которые испытываешь при мысли о трагических судьбах невинных людей.

Звезды смерти стояли над нами,

И безвинная корчилась Русь

Под кровавыми сапогами

И под шинами черных марусь.

В этой же части поэтесса рисует образ глубоко несчастной, больной, одинокой женщины. Это даже не женщина, а призрак, убитый горем до крайней степени:

Эта женщина больна,

Эта женщина одна…

Третье, четвертое, пятое и шестое стихотворения носят личный характер. Ахматова рассказывает о собственных воспоминаниях и чувствах. Здесь есть точные временные детали («семнадцать месяцев кричу»), ласковые обращения к сыну («на тебя, сынок, в тюрьме ночи белые глядели»), характеристика самой лирической героини поэмы («царскосельской веселой грешницы»).

Седьмая часть поэмы - «Приговор» - несет идею человеческой стойкости. Для того, чтобы выжить, мать должна стать каменной, научиться не чувствовать боли:

Надо память до конца убить,

Надо, чтоб душа окаменела,

Надо снова научиться жить.

Но вынести все это трудно, поэтому восьмая часть названа «К смерти». Героиня ожидает свою смерть. Она просит ее ускорить свой приход, потому что жизнь утратила для героини всякий смысл:

Ты все равно придешь. - Зачем же не теперь?

Я жду тебя - мне очень трудно.

Я потушила свет и отворила дверь

Тебе, такой простой и чудной.

В десятой части - «Распятии» - показана трагедия тысяч матерей, чьи дети безвинно несут тяжкий крест:

Магдалина билась и рыдала,

Ученик любимый каменел.

А туда, где молча мать стояла,

Так никто взглянуть и не посмел.

Эпилог поэмы состоит из двух частей. В первой части Ахматова опять обращается к тем, кто стоял вместе с нею тюремной очереди. Она просит бога о помощи, но не для себя одной, а для всех убитых горем людей «под красною ослепшей стеною».

Вторая часть развивает общепоэтические темы назначения поэта и поэзии. Здесь же Ахматова поднимает тему ее возможного Памятника, который должен стоять у той страшной тюремной стены, где «выла старуха, как раненый зверь». ахматова поэтесса поэма реквием

В своей жизни Анна Ахматова знала славу и забвение, любовь и предательство, но она всегда стойко переносила все страдания и трудности, потому что была сильным человеком. В наше время душевная стойкость и непреклонная воля Анны Ахматовой служат нам примером и неиссякаемым источником вдохновения.